За последние несколько десятилетий интерес к изучению Китая в России возрос. Многие связывают это с быстрым развитием экономики Китая и занятием им определенной ниши на международной политической арене; некоторые – с интересом к китайскому языку и культуре. Большая часть исследователей-синологов дисциплинарно являются историками и филологами, специалисты в области китайской философии всё еще в меньшинстве. Мы все еще лучше знаем программные тексты древнекитайской мысли, нежели те, которые обращают нас к значимым явлениям современной китайской цивилизации и ее ближайшей истории. Можно ознакомиться с отличными переводами и интерпретациями конфуцианских, даосских и буддистских текстов; взгляды китайских мыслителей более поздних периодов основывались на высказываниях мыслителей древности, поэтому важные философские работы более поздних периодов представлены, в основном, в виде комментариев к древним произведениям (которые тоже мало-помалу переводятся). Но впечатление, что развитие китайской философской мысли остановилось после античности, будет неверным. И в более поздних исторических периодах китайская мысль была многогранной, оригинальной и новаторской. Именно так обстоит дело с творчеством Кан Ювэя – совсем малая часть его трудов была переведена на западные языки (см., напр.: (Та T'ung Shu, 1958; Кобзев, 2006: 275-279)).

В западной синологии мы встретим упоминания имени Кан Ювэя вместе с такими историческими событиями, как «Сто дней реформ», закат империалистического Китая, модернизация Китая и др. В отечественной синологии в 50–60-х годах прошлого века интерес к наследию Кан Ювэя вырос на фоне политической ситуации в Китае того времени; в настоящий момент его творчество изучается в основном в историческом аспекте или же в рамках исследования неоконфуцианства в целом. Перевод книги «Да тун шу» Кан Ювэя был частично выполнен академиком Л.С. Тихвинским (Тихвинский, 2006), а также частично был осуществлен доктором исторических наук Д.Е. Мартыновым [Мартынов, 2013]. Полные переводы статей, заметок и писем Кан Ювэя на русском языке пока что не публиковались.

Исходя из этого, я сочла возможным представить некоторые культурно-исторические заметки – краткие комментарии к работе Кан Ювэя «Наставление на отказ от бинтования ног» (кит. 戒缠⾜会启 jie chanzu hui qi) вместе с ее полным переводом. Для перевода была использовано новейшее издание этой статьи в cборнике «康有为集/郑⼒民编» (K'ang Yu-wei ji/Zheng Limin bian), выпущенном в 2018 году в Гуанчжоу издательством ⼴东⼈民出版社 (Guangdong renmin chubanshe) с целью осветить культуру и литературное творчество Кантонского региона (провинции Гуандун). Данный сборник, тщательно собранный Чжэн Лимином, включает более 60 работ Кан Ювэя – письма, заметки, критические статьи по различным вопросам, среди которых политика, экономика, дипломатия, образование, сравнение китайской и западной культур. Чжэн Лимин сопроводил наиболее важные и трудные части избранных текстов своими комментариями, а сами тексты представил в максимально приближенном к оригиналу, текстологически выверенном виде.

«Золотые лотосы»

Приступая к анализу работы Кан Ювэя, легче всего, пожалуй, принять во внимание физиологические подробности гендерного ритуала бинтования ног, длительное время распространенного в китайской культуре. Для создания ноги в форме полумесяца использовался специальный бинт около пяти сантиметров в ширину и трех метров в длину, им оборачивалась стопа, пальцы ног подтягивались к пятке, как можно ближе друг к другу. Бинты затягивались очень крепко, после чего надевались специальные туфли. Девочка должна была часто ходить, чтобы нога быстрее формировалась. Подобная процедура была очень болезненна, при этом повторялась из раза в раз, до тех пор, пока нога по мере ее роста не принимала нужный вид. Бинтования обычно начинались в возрасте от шести до восьми лет. Но, разумеется, дело не ограничивалось физиологией. Ритуал, довольно жесткий физиологически, содержал в себе комплекс мотиваций и культурных смыслов, тем более важных для понимания, чем жёстче был сам ритуал – Андреа Дворкин так и назвал свою работу об этой практике: «Гиноцид, или китайское бинтование ног» (Дворкин, 2000).

Маленькие девочки не могли добровольно отказаться от этого обряда; матери принуждали их к бинтованию, и часто жестко, нисколько не сомневаясь в правомерности ритуала. Не все дети переживали бинтование; ноги не только болели – при неосмотрительном бинтовании нарушалось кровообращение, происходил некроз тканей и в некоторых случаях дело доходило до летального исхода. Но для китаянки эпохи бинтования ног не лучше ли смерть, нежели позор безбрачия? Матери маленьких Жилан, Зэнзен, Фенфанг, или Ксу успокаивали их тем, что если нога будет такой, как полагается, они благополучно выйдут замуж. Эта основная мотивация была настолько сильной, что существовала целая классификация для различения типов перевязанных ног – «золотых лотосов» – по виду, форме изгиба, полноте и другим признакам. «Золотой лотос» был окружен таинственностью; даже мужчина женатый не мог видеть разбинтованные голые ноги жены, что придавало им особый статус и значение.

Этот ритуал нельзя представить только как эстетико-социальное веяние, историческое поветрие в китайской культуре; он просуществовал около тысячи лет. Время возникновения обычая бинтования ног – очень спорный вопрос, но есть предположения, что этот обычай существовал уже в период Воюющих царств (кит. 战国 zhanguo)^[1]. Даже если оставить это предположение в качестве гипотезы, которая нуждается в дополнительных исследованиях, вполне обоснованными представляются аргументы о древности ритуала, которые излагает историк Ли Фэнфей (кит. 李凤飞 Li Fengfei) в своей статье «Историческое исследование феномена бинтования ног китайскими женщинами и борьба с бинтованием» (кит. «中国妇⼥缠⾜与反缠⾜的历史考察» zhongguo funu chanzu yu fan chanzu de lishi shikao) (李凤飞, 1997). Начиная с эпохи Шести династий, он рассматривает отдельные временные отрезки китайской истории и уточняет историческое начало ритуала, приводит обширные доказательства его историчности, начиная с изменения вида обуви, и вплоть до поэтических свидетельств, письменных документов и живописи разных веков. В сжатом виде историческая позиция Ли Фэнфея, которая представляется наиболее обоснованной, может быть охарактеризована следующим образом.

Период Шести династий (кит. 六朝liuchao)^[2] и эпоха Тан (кит. 唐代 tangdai)^[3]

Некоторые исследователи, замечает Ли Фэнфей, склонны к мысли, что бинтование ног началось во время Южной династии (кит. 南朝 nanchao)^[4]. Тому как будто находится подтверждение в книге «Нань ши» («История южных династий») (кит. 南史 nanshi)^[5], а именно отрывок о наложнице императора Фей по имени Панфей: «步步⽣莲花也» (bubu shenglianhua ye): «Выковал из золота цветы, положил на землю и велел наложнице Пан ходить по ним» (пер. Ли Фэнфея: «凿⾦ 为莲花 , 以帖地 , 令潘妃 ⾏其上» zaojin weilianhua yitiedi ling panfei xingqishang) считают доказательством. Ли Фэнфей указывает на историка династии Юань Тао Цзунъи (1329–1412) (кит. 陶宗仪 Tao Zongyi), который в своей книге «Записки во время отдыха от полевых работ» (кит. «辍耕录» chuogenglu) полагает, что даже если понимать «莲花» lianhua как описание ноги, то в этом отрезке ничего не говорится о ее форме и размере, поэтому этой фразы не достаточно для подтверждения бинтования ног в то время. В головах его современников слово «莲花» воспринимается исключительно как «бинтованная нога», но никто не совершал тщательной проверки доказательств своих теорий (李凤飞, 1997: 119-126).

Ли Фэнфей также упоминает, что есть еще один повод для сомнений. Так ,     в лирическом стихотворении времен Южной династии «Пара маленьких ног» (кит. «双⾏缠» shuangxingchan) «新罗绣⾏缠 , ⾜跌如春研 , 他⼈不⾔好 , 独 我知可怜» xinluo xiuxingchan zudie ruchunyan taren buyanhao duwo zhikelian, есть слова «связывать / бинтовать» (кит. 缠 chan), «не молвит доброго слова» (кит. 不 ⾔好 buyanhao), «несчастный» (кит. 可怜 kelian), что многими воспринимается как прямое доказательство страданий женщины от бинтования ног. Все выглядит логичным, пока мы не попробуем трактовать стихотворение таким образом: девушка грустит от того, что чужому взгляду не увидеть вышивку на носке (который как бы обвязывает ногу), которая прячется за обувью, а поэтому и никто не сможет похвалить ее за искусное мастерство вышивки. В таком случае это поэтическое произведение также не будет являться прямым доказательством.

Ли Фэнфей предполагает, что в период Шести династий (кит. 六朝 liuchao) не существовало культуры бинтования ног. Обувь для бинтования имеет специальную форму и размер, а в книге «Книга Сун»^[6] (кит. 宋书 songshu) описывается, что раньше у мужчин была квадратная обувь, у женщины круглая, а в начале правления династии Западная Цзинь (кит. 西晋 xijin)^[7] обувь у мужчин и женщин стала одинаковой. Данные записи могут служить доказательством отсутствия такого обычая.

Говоря об эпохе Тан, Ли Фэнфей считает, что женщины и тогда не бинтовали ног, приводя в пример стихотворения Ли Бо и Хань Чжигуана (которые мы также можем увидеть в статье Кан Ювэя), в которых описываются ноги нормальной величины и формы. Министр династии Мин Шэнь Дэфу (кит. 沈德 符 Shen Defu) (1578–1642) утверждает, что на расцвете эпохи Тан не бинтовали ноги, так как на портрете жены императора Ли Шимина (кит. 李世民 Li Shimin) (599–649) не было замечено специальной обуви для бинтованных  ног.

Эпоха пяти династий и десяти царств (кит. 五代wudai)^[8].

Собственно, эпохой пяти династий и десяти царств началась культура бинтования ног. Об этом свидетельствуют книги «道⼭新闻» (daoshan xinwen), «墨庄漫录» (mozhuang manlu), и большая часть исследователей полагает, что именно в этих источниках можно найти подтверждение началу данного увлечения. Описанная в этих книгах история такова: в гареме императора Ли Юя (кит. 李🗎 Li Yu) (937–978 гг.) во времена Южной Тан (кит. 南唐 nantang) была одна девушка, которую звали Яо Нян. Эта девушка была хороша собой, прекрасно танцевала и очень нравилась императору. Для нее он велел соорудить сцену со специальным постаментом в  виде лотоса. Для танца она перетягивала ноги шелковым бинтом в форме полумесяца, что по виду отдаленно может напоминать современные балетные туфли. Многие восхищались красотой и грацией танцующей девушки, ее маленькими ступнями. Постамент был таким высоким, что создавалось впечатление, будто она парит в облаках. В книге «道⼭新闻» daoshanxinwen написано стихотворение: «Цветок внутри красивее лотоса, луна среди облаков всегда имеет вид полумесяца» (кит. «莲中花更好, 云⾥⽉长新» lianzhong huagenghao, yunli yuechangxin); многие считают, что это может быть описанием бинтованных ног наложницы Яо Нян. Хотя есть исследователи, не согласные с данными доказательствами, практически все согласны с мыслью, что эпоха пяти династий и десяти царств – это самый поздний период начала бинтования ног.

Несмотря на огромное количество почитателей этой традиции, в истории были и времена, когда бинтование ног запрещалось на законодательном уровне. Первая волна противостояния появилась при династии Цин. Маньчжурские женщины не бинтовали ноги, поэтому интеллектуалы династии Цин среди маньчжуров выступали против. Согласно записям, при дворе династии Цин неоднократно издавались указы, запрещающие женщинам бинтование ног.

Запреты были очень строгие, например, вдовствующая императрица Сяо Чжуан (кит. 孝庄⽂皇后 Xiao Zhuang wen huanghou) (1613–1688) приказала отрезать ноги тем, у кого они будут забинтованы. На протяжении всей династии Цин маньчжурские правители выступали против обычая бинтования, но все эти запреты не имели успеха, попытки искоренить тысячелетнюю традицию были тщетны; люди, несмотря на такие суровые запреты, продолжали бинтовать ноги своим детям. Среди некоторых исследователей есть мнение, что во время правления династии Цин огромная популярность этой практики была связана с противостоянием маньчжуров и ханьцев. Бинтование ног затронуло не только знать, но и другие слои населения. Женщины ханьцев бинтовали ноги, в то время как маньчжуры были обязаны сохранять естественную форму стопы. Представители народа хань хотели отделиться от культуры, исходящей от правящих элит. Таким образом, на закате своего существования бинтование стало некой отличительной чертой одной нации от другой, символом различия двух культур. Массово практика бинтования ног продолжалась вплоть до 50-х годов XX века. Сейчас на просторах интернета можно встретить форумы любителей бинтования ног, где девушки делятся фотографиями процесса бинтования и их результатами, но все эти единичные случаи больше похожи на некую игру, чем дань прежним традициям. С чем связано подобное увлечение в современности, можно только догадываться, но, судя по комментариям к подобным публикациям, можно точно сказать, что это порицается китайской общественностью.

Миссионерский посыл

Исследователь Дун Шивэй в статье «Потерянная статья Кан Ювэя “Наставление на отказ от бинтования ног” с комментариями» (кит. 康有为佚⽂《戒缠⾜会启》及其评价“Kang Youwei yiwen ‘jie chanzu huiqi’ jiqi pingjia”) (董⼠伟, 2014) утверждает, что Кан Ювэй не был первым, кто поднял этот вопрос. В 1875 году пастором церкви в Сямыне было организовано активистское движение – Ассоциация отказа от бинтования ног. Это движение было вполне китайским по своей укорененности в культурных практиках династии Цин; возможно, что и статья весьма просвещенного Кан Ювэя была вдохновлена протестантским гуманизмом, который интегрировался с цинским подходом к постановке и решению проблемы и придавал ему некоторую особую публицистическую ясность и убедительность.

Обсуждене проблемы было общим: в бюллетене «Всемирный вестник» (кит. 万国公报 wanguogongbao)^[9] были опубликованы в общей сложности пять статей на тему бинтования ног и последствий данной процедуры. В то время Кан Ювэй совершал поездку в Шанхай, где приобрел несколько западных книг, а также экземпляр «Всемирного вестника». По возвращении в свой родной город (город Фошань провинции Гуандун) он тщательно изучил приобретенные им книги и воодушевился опытом сямыньских миссионеров. В 1883 году Кан Ювэй и Цюй Булан (упоминаемый в работе Кан Ювэя) совместно организовали свою Ассоциацию по отказу от бинтования ног в провинции Гуандун. Организация встреч ассоциации проводилась по образу встреч сямыньских миссионеров, например, тщательно записывались имена тех, кто присоединялся к ассоциации, а также подписывался своего рода контракт, что присоединившийся участник не будет проводить процедуру бинтования в своей семье.

Как полагает Дун Шивэй, освещенные в статье Кан Ювэя вопросы и даже структура самой статьи очень схожи со статьями миссионеров, выстроенными по историческому принципу, от генезиса явления до его завершения, и возможной его этико-социальной перспективы. Структурно это может быть представлено следующим образом.

Во всех статьях такого рода речь идет о происхождении бинтования; даются предположения о возникновении обычая, упоминаются Южная Тан и наложница Яо Нян, а также стихотворение Хань Чжигуана «Ноги длинной в шесть цуней, кожа гладкая, полнокровная, блестящая, лощеная».

Затем характеризуются последствия бинтования:

а) статьи миссионеров и статья Кан Ювэя описывают физическое воздействие, процесс формирования бинтованной ноги через боль, ломку костей и истерзанную плоть;

б) описываются существенные нравственные издержки бинтования: матери бьют своих детей, не обращая внимания на крики и стенания, родители губят своих детей;

в) разбирается влияние бинтования на жизнь женщин в богатых и бедных семьях, описываются летальные случаи, связанные с бинтованием.

Далее разбираются причины, по которым невозможно следование государственному запрету на бинтование ног:

а) несмотря на запрет императора, на местах все еще следуют старым устоям (например, не бинтовавшая ноги девушка не способна удачно выйти замуж);

б) люди не согласны с переменами, старые привычки очень глубоко засели в обществе.

Все статьи миссионерского характера так или иначе указывают на цели организации Ассоциации отказа от бинтования ног:

а) остановить страдания женщин;

б) вернуться к естественному положению дел, отказаться от данной «культурной надстройки»;

в) возврат к данному Богом телу, отказ от его от модификаций.

Дун Шивей также отмечает, что если бы даже Кан Ювэй не был первым, кто выдвинул подобные идеи, то уж точно он был первым, чей голос был услышан общественностью, ведь именно с подачи Кан Ювэя и созданной им организации было посеяно зерно, которое стало зачатком женской свободы в Китае.

«Наставление на отказ от бинтования ног»^[10] (текст Кан Ювэя, 1883 год)

Обычай бинтования ног, по словам Юй Чжэнсе^[11], берет свое начало в эпохе царства Чжоу, но боюсь, что это не так. При династии Тан такого обычая не было. У Ли Бо есть стихотворение: «На ногах пара золотых сандалий на деревянной подошве»^[12]. Хань Чжигуан написал стихотворение: «Ноги длиной в шесть цуней, кожа гладкая, полнокровная, блестящая, лощеная»^[13]. Это все доказывает, что в то время отсутствовала привычка бинтования ног. Была ли придворная дама Яо Нян^[14] при династии Южной Тан первой, кто подал этот дурной пример бинтования ног? При династии Сун только в семье Чэн-цзы^[15] не бинтовали ноги, и это говорит о распространении и популярности практики бинтования ног именно тогда. С тех пор обычай бинтования распространился повсюду и стал популярен  вплоть до настоящего времени.

Природное, естественное развитие человека предполагает присутствие пальцев ног и подъема стопы, их определенную длину. Искривление же делает стопу миниатюрной и раздутой, похожей на сжатый кулак, словно древнее наказание юэ^[16]. За какие проступки женщина может так страдать? К тому же, прибегший к такому жестокому наказанию, как отрубание ступней, не какой-то чужой человек, а именно собственный родитель. Нет ничего более жестокого, чем специально калечить тело ребенка, погубить свою кровь и плоть, при этом называя это любовью и заботой. Нарушается природа родственных отношений, испорчен порядок моральных принципов; нет ничего тяжелее этого. При виде несчастной и слабенькой девочки, еще не достигшей   подросткового возраста,^[17] – скелет ее еще не окреп, но она уже подверглась бинтованию, ноги ее обинтованы трехцуневым бинтом^[18], – создается ощущение, будто она грабитель или разбойник. Звуки непрерывного плача рвутся наружу, изливаются из комнаты, а свидетели не [спешат] утешать ее, ни в чем не повинную, думая, что это так и должно быть. Ждут, пока связанные бинтами ноги не примут форму, чтобы надеть маленькие треугольные туфельки для бинтованных ног. В богатых домах  держат слуг, так как госпожа нуждается в защите, но также есть и бедные семьи, лица которых покрыты тоской; в бедных и незнатных семьях из десяти девушек восемь выполняют всю работу по дому, сами готовят еду, заботятся и о своих дядях и тетях, и о своих детях, торопливо снуют туда и обратно, принимая гостей, стараясь дышать ровно, глотая слезы и сдерживая рыдания, – стремясь изо всех сил пройти эти испытания, но все равно ругает за медлительность тетя, а мужу отвратительна нечистоплотность. Страдания так велики!

А если несчастный случай? Если бинтование проходит неуспешно, девочка, измучившись, не силах сделать безболезненно хотя бы шаг, не находит себе места и, не помня себя, повреждает себе мышцы и кости, невольно и смертельно изувечивает себя. Такие случаи бессчетны; о других не берусь говорить. Но неужто эти не трогают сердце?!

Мы не судим людей, что совершают подобные дела и нарушают порядок, но все же, делая это, не думают ли они, что таким способом можно понравиться мужу? В действительности это совершенно не так. Предки были бы очень недовольны этим дурным обычаем, думая, как бы его изменить. В 17 год  Шуньчжи^[19] был издан приказ о запрете бинтования ног; если выявлялось нарушение запрета, то муж или родственник женщины должен понести наказание в виде 80 ударов палкой, ссылкой на 3000 ли^[20] и нести воинскую службу три года. Закон очень строг, но почему же все еще существует нарушение самого природного закона? Государство запрещает, а обычай до сих пор не прекратился.

Размышляя о происхождения такого обычая, нельзя не предположить, что дело в упадке нравов, в распространившейся привычке высшего общества думать, будто бы отличие [мужчины] от женщины^[21] состоит в том, что женщина должна бинтовать ноги. Думаю, что здравомыслящие люди хотели бы исправить этот пагубный обычай, но дело в том, что это все еще является условием вступления в брак^[22].

Впрочем, дочери таких людей, как Ден Хунлу^[23], Ли Фанбо^[24], Цюй Булан^[25], не бинтуют ноги. Искренне надеюсь, что здравомыслящие люди будут  следовать небесным принципам, будут следовать порядкам, подобно правителям прежних эпох, – довольствоваться телом, данным при рождении, а в отношениях между родителями и детьми будет царить принцип воздаяния за благодеяние^[26], и таким образом многовековые пагубные привычки и обычаи будет устранены. Неужели это не хорошее дело? Если спасти несметное множество женщин, страдающих от увечий, и дать им возможность иметь тело, данное природой, то наставление на правильный и добродетельный путь приведет к счастью; это, безусловно, доброе дело. Нужно, чтобы человек, [думающий] как я, написал [такую информацию]: свое имя, место рождения, место жительства, ученую степень, место службы^[27], информацию о трех поколениях семьи, возраст дочери и предположительное время для вступления в  брак^[28].