«Маленький мой край – как золотая капелька густого янтаря»

Саломея Нерис

Демографические ресурсы сельских территорий России в настоящее время составляют 23 % от общей численности населения страны. За годы реформ с карты России исчезли 9,2 тыс. сельских населенных пунктов, а в 36,2 % оставшихся проживает до десяти человек (в основном старики). Поселенческий потенциал России составляет 155,3 тыс. сельских населенных пунктов, из которых 13,1 тыс. не имеют постоянных жителей. В сельском расселении преобладает мелкодисперсность – 72 % сельских населенных пунктов имеют численность жителей менее 200 человек, а поселения с численностью свыше двух тысяч человек составляют всего 2 %.

Численность населения Ленинградской области по данным Росстата в 2017 году составила 1 791 916 человек. Сельское население Ленинградской области – 644 тыс. человек или 36 % населения региона. В трудоспособном возрасте в Ленинградской области находится 39 % населения, из них заняты в сельском хозяйстве 18 %. В области насчитывается 31 сельский населенный пункт с численностью населения более 3 тыс. человек. В данных населенных пунктах совокупно проживает 139,9 тыс. человек.

Одним из таких сельских населенных пунктов является поселок в Ломоносовском районе области – Лаголово (первое обозначение его на карте в 1676 году, получило название «Laskila»)[1] расположеный в полутора километрах от Санкт-Петербурга. Население поселка насчитывает около 3500 человек, которые проживают на десяти улицах.

Изучению социально-культурного отношения жителей к своему поселению Лаголово посвящено оригинальное социологическое исследование, представленное в работе доктора исторических наук, профессора Е. А. Окладниковой «”Деревенька моя” глазами жителей Лаголовского поселения Ленинградской области».

Цель исследования – изучить отраженные сознанием жителей образы места жительства «как создателя и транслятора исторической памяти населения» [с. 7]. Главными координатами места были избраны географическое, социальное и духовное отражение, а координатами времени – прошлое, настоящее и будущее. Сверхзадачей было изучение Лаголово с социально-эволюционных позиций «как “живого организма”, который респонденты описывали с точки зрения “природно-географического, исторического, этнолингвистического и символического подходов”» [с. 63].

В качестве объекта исследования был выбран социальный ландшафт (разновидностью которого является «социокультурный ландшафт») как одна из разновидностей публичного пространства, обладающая «рядом специфических характеристик, отличающих его от городского и сельского ландшафта», [с. 14]. Предметом исследования стали образы места жительства респондентов в возрасте от 15 до 92 лет, из которых школьники составляют 27 % и пенсионеры – 27 %. Всего было опрошено 34 человека: восемь мужчин и 26 женщин [с. 24]. Для пилотажного нарративного исследования такой численный состав респондентов условно можно признать репрезентативным.

Основным методом исследования стало нарративное интервью. Дополнительно использовался метод изучения документов, хранящихся в музее и на сайте Лаголовского поселения, а также в Российском государственном историческом архиве. Исследование проводили восемь участников, в том числе шесть студентов факультета истории и социальных наук РГПУ им. А. И. Герцена, с 6 мая по 23 июня 2017 г.

В монографии Е. А. Окладниковой описанию проведения и результатов исследования предшествует экскурс в историю теории и практики изучения «культурного ландшафта» зарубежными[2] и отечественными учеными [с. 12-18]. Это свидетельствует, с одной стороны, о международном научном интересе к теме и проблеме исследования, а с другой – о возможности в дальнейшем представить собственное видение ее решения. Вслед за некоторыми социологами Е. А. Окладникова полагает, что «существует тесная связь между интерпретациями пространства и описаниями общества, обитающего в границах этого пространства» [с. 7].

Предваряет описание результатов исследования утверждение, что одним из механизмов формирования коллективного чувства сплоченности населения выступают организованные местной администрацией «ритуальные практики» – народные праздники (масленица, день Победы) [с. 30-31]. Другим механизмом сплочения назван Интернет [с. 32].

В исследовании представлена ментальная карта места жительства, рассмотренная сквозь призму функционального, нравственно-регулятивного, позитивно-романтического, критического, нарративного, личностно-биографического подходов. С точки зрения автора, второе место после функционального подхода в осмыслении респондентами Лаголовской территории занимает позитивно-романтический, что «указывает на главенство идеи любви к месту жительства и нежное чувство к “малой родине” жителей Лаголово» [с. 45].

В связи с утверждением «моя малая родина – лучшее место в мире» 93 % респондентов дали 12 определений малой родины. В ответах большинства респондентов образ Лаголовского поселения «вызывает больше положительных коннотаций, чем отрицательных» [с. 50]. В то же время для многих респондентов образ места жительства определяется через «хозяйственную деятельность» или в зависимости от «вида занятости» [с. 51]. Для 21 % респондентов историческая память «ограничена историей советского периода» [с. 52].

Е. А. Окладникова, подводя итоги опроса о социальном ландшафте Лаголово, приходит к выводу о потребительском отношении респондентов к своему месту жительства. В ответах респондентов преобладает мнение о том, что земля воспринимается ими «как сельскохозяйственные угодья и как место для продажи под строительство коттеджей», что в Лаголово отсутствуют какие-либо ресурсы. Таким образом, «идея кормящего сельскохозяйственного ландшафта как ценности постепенно уходит на второй план в сознании респондентов» [с. 53-55].

Е. А. Окладникова констатирует, что у местных жителей образ Лаголово «реализуется через такие понятия, как “болото”, “поле”, “граница”» [с. 57]. Негативное отношение к своему поселку у жителей также ассоциируется с проблемой соблюдения чистоты и санитарных норм на территории поселка. Об этом они сами рассказывают, не только устно, но и в социальных сетях, приводя соответствующие аргументы. Однако ответственными за наведение чистоты и порядка в поселке респонденты считают не себя, а государство в лице руководителей муниципального образования. Среди привлекательных мест природной среды поселка респонденты выделяют сохранившийся «яблоневый сад» и парк с новой часовней Луки Крымского, а культурной – школу и дом культуры.

Как профессиональный историк Е. А. Окладникова посвятила специальный параграф «Что в имени тебе моём?» историческому описанию прошлого поселения Лаголово и окружающей его местности, основываясь на официальных документах и материалах школьного музея, а также на публикациях в Интернете. Она отмечает, что, к сожалению, как показали интервью, «погруженные в суету повседневности» [с. 82] жители поселка не интересуются его прошлым и даже не могут ответить на вопросы о местных легендах, мифах, сказаниях. Однако посредством длительных расспросов старожилов удалось услышать некоторые фрагменты истории поселения. Выяснилось также, что 27 % респондентов не знают истории названия своего поселения, 13 % связывают происхождение названия с историей бывшего финского поселения, а 17 % – с историей допетровской эпохи [с. 92]. По мнению остальных респондентов, пытавшихся объяснить название, «Лаголово» – производное от лексемы «лог» [с. 93].

В заключение Е. А. Окладникова констатирует, что проведенное исследование достигло своей цели, а также приводит авторские размышления и выводы о ходе исследования и полученных научных результатах. Представленные в конце работы источники и приложения могут послужить примером для подготовки к проведению аналогичных исследований.

Оценивая оригинальность представленного Е. А. Окладниковой исследования и значимость его результатов, считаю, что данный единичный эксперимент требует продолжения. Только множество подобных исследований может дать более точное подтверждение выявленных тенденций в состоянии социального ландшафта сельских поселений Ленинградской области и других регионов страны, а, следовательно, предоставить практические рекомендации по дальнейшему развитию «малых родин».