Введение

Казаки-некрасовцы — этноконфессиональная группа русского народа, известная во многом благодаря высокой сохранности культурного наследия, в особенности традиционного костюма, кухни и песенного фольклора. В XVIII в. под предводительством атамана Игната Некрасова группа казаков-старообрядцев покинула Россию в поисках убежища от религиозного и политического преследования. Впоследствии они жили за пределами своей исторической родины — в основном в Румынии и позже в Турции — и поддерживали ограниченные контакты с другими этническими группами. В XX в. несколькими партиями (в 1912, 1914 и 1962 гг.) казаки-некрасовцы вернулись в Россию.

В настоящей статье дается краткая характеристика традиционной праздничной и повседневной одежды некрасовских казаков в динамике, в контексте межэтнических связей группы, акцентируются изменения, которые появлялись в костюме в разные периоды. Описание костюма и его использования осуществляется на основе анализа этнографических и диалектологических публикаций, а также экспедиционных материалов, собранных исследователями Южного федерального университета и Южного научного центра Российской академии наук (в том числе автором) в 2007–2016 гг. в некрасовских общинах Краснодарского и Ставропольского краев.

Первые описания одежды казаков-некрасовцев были опубликованы в середине XIX в. и принадлежат перу английского путешественника Уильяма Гамильтона (Hamilton, 1842: 105–106) и шотландца Чарльза Макфарлена (Mac Farlane, 1850: 292), проезжавших некрасовское село на берегу озера Маньяс (Куш) в Османской империи. Во второй половине XIX в. и в начале XX в. несколько славянских путешественников также делали заметки о костюме некрасовцев. Среди них В. И. Кельсиев (Иванов-Желудков) (Иванов-Желудков, 1866: 414, 424, 429, 437), В. П. Щепотьев (Щепотьев, 1895: 526–583), Я. И. Смирнов (Смирнов, 1896: 9, 12, 29), М. Ганько (Ганько, 1899: 106) и В. Ф. Минорский (Минорский, 1902: 57–58).

В результате этнографических экспедиций к некрасовцам-репатриантам, проводившихся советскими и российскими исследователями во второй половине XX в., было сделано уже подробное описание некрасовской одежды. Наиболее полная ее характеристика содержится в работах Л. М. Жуковой и С. А. Бандуриной (Жукова, Бандурина, 1986), Т. Н. Абрамовой (Абрамова, 1997; Абрамова, 2009), Л. А. Якоби (Якоби, 2011) и В. А. Липинской (Русская одежда…, 2011); карточке объекта нематериального наследия «Костюм казаков-некрасовцев» (Объект…, 2016). Н. А. Архипенко и И. Ю. Калиниченко описали комплекс погребальной одежды некрасовцев (Архипенко, Калиниченко, 2012), П. У. Джонсон — одежду некрасовцев, проживающих в США (Johnson, 1983: 49–51).

Предлагаемая статья использует комплексный этнолингвистический подход к изучению языка и культуры, что дает возможность дополнить существующую характеристику некрасовского костюма и рассмотреть его в контексте межкультурных контактов и временной динамики, в единстве материального и диалектного выражения.

Основные элементы костюма казаков-некрасовцев

В XIX в. основу традиционного мужского костюма составляли домотканые штаны и рубаха. Рубаха была туникообразной, с прямым разрезом спереди, без воротника, с длинными прямыми рукавами, присборенными у кистей. Верхняя часть рубахи имела подкладку, рукава шились с ластовицами и прямоугольными вставками (Русская одежда…, 2011: 396). Манжеты и подол окаймлялись красной лентой — кырмызом[1], также горловину рубахи (ошейник) (как и ворот балахона) и подол могли обшивать витой тесьмой (гайтаном). Праздничные рубахи украшались вышивкой на груди (воротная рубаха) или груди, рукавах и подоле (круговная рубаха).

Разнообразие вариантов и важность традиций вышивки для некрасовцев нашли отражение в диалекте — особая группа лексики обозначает виды швов: витучий, откидушка, свозинка, стебковой, строчковой, узоры вышивки: вилюжка, кивилюшки,косинка, крестовник, кувшинник, лапки, лист с рогачом, орепюшек, утки. Вышитые элементы были отличительной чертой праздничной одежды: «Рубахи атшытыя с воратам, а буднишная простая» (Сердюкова, 2005: 235).

Штаны (портки) изготавливались из неотбеленного холста летом и шерстяной ткани зимой. Покрой их включал расширяющие вставки, идентичные тем, что известны у донских казаков (Русская одежда…, 2011: 373, 396). Снизу, у щиколоток, штаны могли подшивать тканью другого, контрастного цвета (например, у красных штанов могли быть синие запязи — отделка). Повседневные штаны отличались от праздничных цветом – красные (кырмызовые) предназначались для праздника (но молодежь могла надевать их и в будни), а синие (киндячные) для будних дней, – а также тем, что у праздничных клинья сшивались узорным швом, сквозились. В целях экономии дорогого материала казаки могли шить верхнюю (скрытую рубахой) часть штанов из более дешевой белой материи. Как и русские, некрасовцы носили рубаху поверх штанов.

Головной убор у некрасовцев, как и у донцов (Русская одежда, 2011: 373), представлял собой папаху (барачью шапку) (рис. 1), а в конце XIX в. — соломенную шляпу.

У некрасовцев было три типа мужской верхней одежды:

– шуба, которую носили зимой;

– бешмет (одежда прямого покроя со стоячим воротником, длинными, узкими рукавами и подкладкой из меха или ткани, иногда с вырезами на бедрах, стеганый шелковый (шалкутнёвый) или полушелковый (шимлазёвый) полукафтан красного или желтого цвета, иногда с черными полосами) (рис. 2). Этот тип мужской верхней одежды имеет эквиваленты как в русской, так и в турецкой традиции, некрасовцами, вероятно, был привезен с Дона, поскольку был распространен и у казаков (Русская одежда, 2011: 373);

Рис. 2. Некрасовец К. А. Деченков в традиционном бешмете и рубахе, пос. Новокумский, 2010 г. Фото Н. А. Власкиной

Fig. 2. Nekrasov Cossack K. A. Dechenkov in a traditional beshmet and shirt, Novokumsky village, 2010. Photo by N. A. Vlaskina

– чекмень (кафтан из шерстяной ткани кустарного производства, как правило, черный). Такой же тип одежды был распространен у донских казаков и даже стал частью казачьего военного костюма XIX в. (Фрадкина, Новак, 1986: 35).

Также у некрасовцев было несколько вариантов рабочей одежды для рыбалки, которая была их главным занятием, особенно в первой половине XIX в. Комплекс рабочей одежды включал специальную рубашку с карманами на груди, подходящую для работы в камышах (камышейку, этим же словом называли тонкий однотонный жилет), длинный суконный пиджак (карапан), кожаный фартук (запон), рабочий плащ (винцераду), шубу, крытую грубым сукном (катламу), штаны. Из обуви рыбаки носили высокие сапоги и летние короткие чирики, шитые из прочной, грубой кожи.

Пояс был особой частью костюма старообрядцев (Clopot 2016: 123). У некрасовцев было несколько типов поясов, вероятно, разных по происхождению. Историк В. Д. Сухоруков, описывая жизнь донских казаков в ранний период истории, говорит о том, что они носили костюмы, захваченные в кампаниях против турок, черкесов и других народов (Сухоруков, 1892: 33), и среди прочего упоминает турецкие шелковые пояса. У некрасовских казаков, эмигрировавших с Дона в Турцию, был тот же тип пояса, именовавшийся трубулус. А.А. Новик и А.Н. Соболев описывают подобные пояса как характерные для болгарского, сербского (тараболоз) и черногорского (pastrbulus) костюмов и возводят это название к турецкому Tarabulos, служившему названием города Триполи — известного в прошлом текстильного центра (Novik & Sobolev, 2016: 22). Кроме трубулуса некрасовцы использовали два других типа поясов: вушкар (шнурок или матерчатый пояс у штанов) и черес (специальный матерчатый пояс с карманом для ношения денег). Оба эти пояса были известны донским казакам и имеют такие же названия в донских говорах (БТСДК, 2003: 548–549, 574).

Женский костюм состоял из рубахи, балахона (легкого распашного полукафтана с короткими рукавами) и завески (фартука). Покрой рубахи (рис. 3) был туникообразным, характерным для ряда восточнославянских регионов (Маслова, 1956: 605), в период жизни казаков в Турции для ее изготовления использовался турецкий материал. Для верхней части рубахи (чефлика) использовали более дешевый материал, часто с цветочным рисунком, потому что она была прикрыта балахоном. Нижняя часть рубахи шилась из двух прямоугольных кусков материала, к которым пришивались боковые клинья. По низу женской (как и мужской) рубахи пришивалась красная кайма — кырмыз. Покрой смертной — суцельной — рубахи отличался от повседневной — ее изготавливали из единого отреза ткани[2] (Архипенко, Калиниченко, 2012: 431–432). Рукава могли быть одного из двух типов. В XIX в. шили длинные (мотучие) рукава, спускающиеся ниже ладони, которые могли оборачивать вокруг запястья или закатывать во время работы. Позже такие рукава стали пришивать только к праздничным рубахам (Сердюкова, 2005: 146), но уже к середине XX в. они перестали использоваться. Такие рукава были характерны для русского костюма XV–XVII вв. (Маслова, 1956: 614). Рукава более нового покроя (с наборушками) короче, состоят из двух частей: верхняя — лыл, узкая, до локтя, нижняя (от локтя до запястья) — собственно рукав, сшитый из одной, двух или трех полос ткани контрастных цветов, с манжетами на запястьях.

Верхняя одежда — балахон (рис. 4) — имела туникообразный покрой[3] и шилась из шелка, если одежда была праздничной, или из плотного холщового материала, выбойки (выбики), если балахон был будничным, изнутри подшивалась подкладкой. В полу балахона, прикрытую завеской, вставляли кусок более дешевого материала (подпол, подпольник). Расцветка балахонов — разные оттенки красного, оранжевого и желтого с белыми или черными полосами или цветочным рисунком (балахоны челноками, бешметние ‘в полоску’ и др.). Рукава короткие, выше локтя, декорированные разноцветными шелковыми лентами — наставочками. Подобные элементы одежды можно видеть на рукавах женских рубах из Рязанской области (Маслова, 1956: вклейка, рис. 33). В некрасовском костюме наставочки стали частью верхней одежды.

Фартук-завеска был обязательным элементом праздничной и повседневной одежды и представлял собой заткнутый за пояс кусок материи, подстроченный снизу лентой контрастного цвета, кружевом. Сзади к поясу привязывали длинные ленты, сшитые из лоскутов контрастных цветов (мутозики), украшенные кистями из шерстяных ниток (вихрами, кистилами). У девушек мутозики были короче, а у замужних женщин —длиннее. В праздники за пояс подтыкали вышитый белый платочек.

Обязательным элементом праздничного костюма были чулки (носки) белого цвета, которые женщины вязали сами на спицах или покупали у турок.

Наиболее удачным сочетанием цветов при комбинировании разных элементов костюма считалось контрастное, «чтоб под цвет подходило», например: желтая рубаха, балахон с широкими черными полосами и малиновая (луданая) завеска; рубаха с желтыми рукавами, желтым или зеленым подолом, голубая завеска, балахон с черными или белыми полосами[4].

Названия женских поясов и их элементов находят соответствия в турецком языке. Широкому женскому поясу некрасовок кулану соответствует турецкий пояс kolan. На тонком пояске носили съемный карман — зепь (тур. cep).

В холодный период женщины носили теплые стеганые женские кафтаны — сарафаны. Это же слово широко используется во многих русских локальных традициях для обозначения одежды без рукавов. Зимней верхней одеждой некрасовских женщин были шубы и полушубки (короткие меховые куртки без рукавов), распашные пальто с расклешенными полочками, стоячим воротником, стеганные на шерсти или на вате с опушкой, часто из черного сатина, также из бархата: длинные, с длинными рукавами (кухайка), и более короткие, с короткими рукавами (кухаёнка, кухаёночка). На руки надевали вязаные рукавицы.

Головной убор некрасовки состоял из нескольких элементов. Девушки повязывали на лоб связку, свясочку — простую или расшитую полоску материи. Головной убор замужней женщины включал несколько элементов: от затылка к ушам укладывали свернутый в рулон каук, фиксировали его шлычкой — длинной лентой (крыльями) с пришитым к нему прямоугольным лоскутом ткани (хвостом). Затем на лоб надевали связку, покрывали голову платком.

Для платков выбирали ткань яркого цвета (преимущественно красного или оранжевого) с разными узорами (рис. 5), для которых в говоре были специальные названия: айналы, виноградами, дунусский, змеечиками, кивилюшками, колосиками, трубами, черюсский, шиповниками[5]. В ходу были платки разных размеров (небольшой нарядный платок именовали ширинкой); предназначавшиеся для ношения в праздники (уруменские) и в будни (хлыстовые); по меньшей мере двух форм: квадратной и прямоугольной (наметка). В последнем случае некрасовцы сшивали вместе два или три платка: женщина повязывала такой платок вокруг головы и подтыкала под ухо. Можно провести параллель между наметкой и старинным типом русского полотенчатого головного убора, в течение долгого времени широко распространенного в разных русских регионах (Маслова, 1956: 660). Праздничные платки украшали кистями — обкистивали.

Свадебный головной убор некрасовки, вероятно, был привезен с Дона (Фрадкина, Новак, 1986: 37) и, в свою очередь, был аналогичен южнорусскому (Русская одежда…, 2011: 400).

Рис. 5. Некрасовские казачки с участницами этнолингвистической экспедиции ЮНЦ РАН–ЮФУ, пос. Новокумский, 2010 г. Фото Н.А. Власкиной

Fig. 5. Nekrasov Cossack women with members of the ethnolinguistic expedition of the Southern Scientific Center of the Russian Academy of Sciences and SFedU, Novokumsky village, 2010. Photo by N. A. Vlaskina

Он состоял из тканевой шапочки с рогами — кички (рогов), обруча поверх кички — сороки, шлычки, прямоугольной оборки, прикрывающей волосы сзади, — позатыльника (его могли расшивать жемчугом и монетами), платка, которым накрывали кичку сверху (рис. 6). Есть упоминания и другого типа праздничного головного убора — кокошника (Сердюкова, 2005: 107) в форме шапочки, который также имеет прямые соответствия в русской традиции.

Детский некрасовский костюм был аналогичен взрослому (рис. 7, 8), но в нем отсутствовали некоторые элементы и способы декорирования: мальчики не носили бешметов, а девочки до начала менструаций — балахонов. Рубашки мальчиков не вышивались, только отделывались кырмызом на нарукавниках и по подолу; на голову девочки надевали связку, в косу вплетали ленты — косоплетки, а девушки носили связку и подкосник. Связку сразу после рождения надевали на голову и младенцу, а вместо пеленок использовали подол женской рубахи (построчку), свивальником служил кырмыз[6].

Некрасовский костюм в контексте историко-культурных связей группы

Праздничная одежда некрасовцев отличалась от повседневной материалом и рисунком. Для изготовления первой использовали однотонный шелк, для повседневной (в том числе надеваемой в пост) — хлопок с цветочным орнаментом. Казаки покупали ткани в разных текстильных центрах Малой Азии. Ч. МакФарлен предполагал, что некрасовцы покупали ткани в Балыкесире — городе, «где изготавливали или продавали хлопковую ткань», и «ежегодно проходила ярмарка, значимая для этой части Анатолии» (MacFarlane, 1850: 292). Наши собеседники вспоминали, что ткани привозили из городов Акчаир и Адана[7].

Некоторые места производства ткани можно предположить, анализируя названия элементов костюма. Так, трубулус, как было показано выше, указывает на использование тканей из Триполи. Название уруменский / урумильский платок может свидетельствовать о контактах с греками. Другие источники тканей могут быть выявлены благодаря их сравнению. К. Ибрагимзаде и И. Р. Гусач показали, что некрасовцы покупали текстиль, произведенный в Токате (рис. 9) — знаменитом турецком центре ручной печати по ткани (Ibrahimzade & Gusach, 2015). Эти данные косвенно подтверждаются интервью с некрасовцами, которые помнят, как турки приходили в казачье селение на озере Майнос (Куш), чтобы копировать и потом воспроизводить узоры на платках и другой одежде[8]. Как показывает сравнение, ткани более новых изделий могли быть куплены в г. Газиантеп, где производится кутну (рис. 10) — «ткань с блестящей поверхностью и красочными вертикальными полосами из шелковых основ продольной пряжи и хлопчатобумажных нитей поперечной» (The History of Kutnu, 2011).

Рис. 10. Е.К. Гулина (слева) и А.Т. Чернышова (в центре) в балахонах из ткани кутну, пос. Новокумский, 2012 г. Фото Н.А. Власкиной.

Fig. 10. E. K. Gulina (left) and A. T. Chernyshova (center) in robes made of kutnu fabric, Novokumsky village, 2012. Photo by N. A. Vlaskina.

Несмотря на то что во внешнем облике некрасовской одежды видно турецкое влияние, которое проявляется в замене русских тканей на местные в период проживания группы в Османской империи (Турции), покрой одежды остается близким русскому. В. А. Липинская пишет о традиционной основе некрасовского женского костюма и отмечает, что полностью он не соответствует ни одному известному устойчивому комплексу русской одежды. Его характерными особенностями являются черты примитивности и незавершенности («лоскутный крой, несшитый фартук, слабо структурированный будничный головной убор») (Русская одежда…, 2011: 401).

Влияние контактов с турецким и балканским населением прослеживается в названиях и видах обуви и украшений. Большую часть обуви некрасовцы, по-видимому, покупали у турок — об этом рассказывают сами носители традиции. Кроме того, в лексиконе некрасовцев множество заимствований из турецкого, называющих обувь: калевры (сандалии, болг. kalevra), котыры (женская обувь из грубой кожи, тур. katır), кундры (женские и мужские закрытые туфли, тур. kundura), надвижки или папычи (туфли без задника в турецком стиле, тур. pabuҫ, papuҫ), щёщёни (туфли, ботики, тур. şoson), ярымбутины (полусапожки, тур. yarım).  

Наряду с названными бытовали и другие типы обуви — с русскими названиями и имеющие соответствие в русской традиции: бахилы (бахилки) ‘женские мягкие ботинки из цветной кожи, сшитые чулком, без подметки’; несколько разновидностей простой обуви кустарного производства: хоботы, ходаки ‘грубая обувь’, поршни, постолы ‘грубая обувь из целого куска кожи, стянутого бечевкой или ремешком’ (Сердюкова, 2005: 30, 219, 303).

Металлические декоративные элементы костюма и украшения помещают некрасовскую традицию в более широкий контекст культур, в XVIII–XIX вв. объединенных владычеством Османской империи, и шире — Ближнего Востока. Так, некрасовский пояс с двойной пряжкой (катаур) (рис. 11) (присутствующий и на рисунке костюма нижнедонской казачки начала XIX в. (Русская одежда…, 2011: вклейка «Донское казачество», рис. 7)), типичен для Болгарии (ср. пафти, Български народни носи…, 1950: fig. 26, 43, 46, 50), а также ближневосточного региона, включающего Ирак, Сирию, Турцию (Taş, 2012). Украшения из монет, которые некрасовки пришивали на груди вдоль бортов балахонов (площи) и на головные уборы (обнизка), присутствуют в локальных вариантах хорватского костюма (Kašpar, 1987), а также болгарского (Наследникова, 1969: 95) и черногорского (Novik & Sobolev, 2016: 22). Монеты пришивали и к махру (накоснику) — украшению, которое, наряду с лопасником (треугольным лоскутом с пуговками на шнуре) вплеталось в косу и помимо эстетической имело и практическую ценность, предназначаясь для того, чтобы балахон не пачкался от соприкосновения с волосами (для того же служил и подкосник — подкладка из белой ткани, которую прикалывали под косу ниже пояса).

Рис. 11. Пасха 1960 г. в некрасовском селе Коджагёль, Турция. На фото видны украшения из монет на разных частях костюма девушек, пояс катаур, декоративные пуговицы на балахонах. Фото из архива С.Ф. Елесютиковой.

Fig. 11. Easter 1960 in the Nekrasov village of Kojagol, Turkey. The photo shows jewelry made of coins on different parts of the girls' costume, a kataur belt, decorative buttons on overalls. Photo from the archive of S. F. Elesyutikova.

Наряду с этим часть металлических украшений имеет и восточнославянские параллели. Некрасовцы носили жерёлки — ожерелье из монет, нашитых на узкую полоску материи, и монисты — из монет, закрепленных на цепочку, к косам привязывали кутазики (ср. кутаз и кутас ‘металлический колокольчик на шее пасущихся коров, лошадей’ (Словарь русских народных говоров, 1980: 166).

Различные типы головных украшений из бисера, бус и монет, которые девушки и женщины прикалывали к своим платкам, имеют прямые аналогии в турецкой (Turkey’s Intangible…, 2008: 137, 144, 145) и болгарской традиции. Последнее ясно из лексических примеров: в говоре казаков-некрасовцев слово двухлевничек (монета в два болгарских лева) служит обозначением украшения головного убора, дубла (от болг. дубле ‘накладное золото’) обозначает золотую монету, используемую для украшения, некрасовское тряпки ‘серьги с мелкими висячими украшениями’ (Сердюкова, 2005: 292) происходит от болгарского трепка ‘игла (булавка) с дрожащим и звенящим украшением’ (Наследникова, 1969: 95–96).

Если вышеупомянутые типы металлических украшений, вероятно, были заимствованы в период жизни некрасовцев в Османской империи[9], то оформление верхней части балахона большими пуговицами, часть которых служила для застегивания, а часть — для украшения, могло быть воспринято из турецкой культуры ранее, скорее всего, до эмиграции, в период жизни на Дону. Поскольку пуговицы того же типа обнаруживаются в описаниях донского казачьего костюма (Сухоруков, 1892: 33; Русская одежда…, 2011: 375).

Трансформация некрасовского костюма в XX веке

В XX в. мужской, женский и детский костюмные комплексы сохранялись в разной степени. В 1920-е годы Турецкая республика стала реализовывать националистическую политику. Тем, кто проживал в Турции, предписывалось «говорить на турецком языке, придерживаться местных турецких нравов и обычаев» (Рабчевская, 2012: 30). Если женщин это коснулось в меньшей мере, поскольку они большую часть времени проводили в селе, то мужчины с отрочества занимались выездным рыболовным промыслом, бывали в разных городах и странах. Регулярные отъезды из дома (и необходимость последовательно соблюдать турецкое законодательство) были среди причин, по которым мужчины перестали носить традиционную одежду и с 1930–1940-х гг. в обиход вошел городской тип костюма. Горькое решение некрасовцев о том, чтобы «бросить» традиционную одежду, было предметом размышлений казаков и отразилось в их рукописной хронике: «В год 7442 (1934) казаки сменили Игнатову адежу и стали брить бороды а женчины аставили адежу» (Рудиченко, Дёмина, 2012: 73).

В турецкий период у детей также не было возможности постоянно носить традиционный костюм. В турецкую школу они надевали школьную форму (рис. 12).

Рис. 12. Некрасовцы в турецкой школе, с. Коджагёль, Турция, 1950-е гг. Фото из архива П.Ф. Беликовой.

Fig. 12. Nekrasov Cossacks in a Turkish school, Kojagol village, Turkey, 1950s. Photo from the archive of P. F. Belikova

Собеседники рассказывали, что девочки носили форму поверх традиционной одежды, и если рубаха выглядывала из-под формы, учителя могли ее порезать[10]. В зимнее время девочки могли поддеть штаны под рубашки, что было нетипичным для традиционного женского костюма[11].

Как видим, и до возвращения в Россию костюм становился объектом для инноваций — и постоянных, и окказиональных. Но радикальные изменения ждали эту этноконфессиональную группу уже после возвращения на Родину.

В течение непродолжительного времени традиционный костюм вышел из повседневного бытования и остался только в функции праздничной, ритуальной или сценической одежды. Соответственно, некоторые ее виды полностью вышли из употребления, среди них мужские чекмень и папаха, которые были частью будничного костюма.

Частично причиной изменений стал сам факт миграции: турки запретили некрасовцам вывозить за пределы страны драгоценности и украшения из монет — Игнат-казакам пришлось их продать или оставить в Турции. Позже, в России, традиция украшения костюма монетами больше не возобновилась.

В Турции казаки-некрасовцы находились в иноконфессиональном и иноэтничном окружении, и все культурные компоненты выполняли консолидирующую функцию. Сохранение языка и культуры было возведено в ранг закона. После возвращения в Россию причин отгораживаться от окружающих уже не было, поэтому многие элементы культуры (в том числе костюм) подверглись ассимиляции в относительно короткое время.

Кроме того, некрасовцы отмечали, что климат в России отличался от турецкого: на Родине зимы были холоднее, а летний период — жарче. Информанты говорили, что «балахоны поскидали» из-за разницы в климате.

Наконец, к моменту возвращения некрасовцев на юге Советской России, где были поселены Игнат-казаки, традиционный костюм был утрачен уже полностью. На его место пришел унифицированный костюм городского типа. Яркая одежда некрасовцев выдавала в казаках чужаков (местные обзывали их турками). Восприятие некрасовского костюма как чужого имело результатом возможность его окказионального использования в новой функции: в первый год после возвращения в Россию некрасовцы надевали традиционный свадебный костюм с кичкой во время святочного ряжения, так как для местных жителей он был в диковинку[12].

Заключение браков за пределами группы делало некрасовскую общину не такой монолитной, как прежде. Как и в других регионах России, в Краснодарском и Ставропольском краях молодежь покидала села в поисках работы и уезжала в города и другие регионы страны. Как выразительно сказал один из наших собеседников, «там всё мы соблюдали. Это тут, в России, всё потеряли»[13].

Календарные праздники представляют собой ту часть традиции, где костюм сохранялся довольно хорошо. До настоящего времени праздничный наряд надевают на Пасху и в престольные праздники.

В семейной обрядности традиционная одежда отходила на второй план постепенно. В 1970–1990-х гг. некрасовцы (в основном женщины) надевали традиционный костюм на венчание, а платье городского типа — на гражданскую регистрацию брака (рис. 13). В то же время головной убор был упрощен. Фотографии из семейных архивов показывают, что в обозначенный период невеста просто покрывала голову платком, а не надевала сложный головной убор из кички, сороки и позатыльника.

Серьезные отличия в середине XX в. существовали в представлениях некрасовцев и южнорусских крестьян о том, как нужно одеваться на похороны. В ставропольских селах этого времени уже была закреплена традиция одеваться в темное, в то время как у некрасовцев траурной одеждой считалась будничная, столь же яркая, что и праздничная. Под влиянием местного «дресс-кода» некрасовцы постепенно перестали надевать на похороны традиционный костюм. Появился запрет на ношение традиционной одежды в течение одного–трех лет после смерти близкого родственника. В настоящее время соблюдается только традиция обряжать покойника в некрасовский костюм и заворачивать его в саван.

Заключение

Несмотря на выводы о значительных трансформациях, затронувших в XX в. как сами конструктивные элементы костюма, так и практики его ношения, на сегодня традиционная одежда является одним из наиболее сохранных элементов культуры казаков-некрасовцев.

Можно выделить несколько стадий динамики костюма.

В конце XVII – начале XVIII вв. костюм донских казаков, составивших основу некрасовской общины, впитал в себя различные элементы как славянских, так и тюркских культур, в турецкий период некрасовской истории восточное влияние усилилось, хотя ключевые элементы костюма остались без изменений. Наконец, после возвращения некрасовцев на Родину комплекс традиционной одежды был упрощен и поменял свои функции.

Если в первые годы после возвращения в СССР яркость и экзотичность некрасовского костюма были поводом для противопоставления некрасовцев и местных жителей и препятствовали интеграции, то позже костюмный комплекс некрасовцев вызывал только восхищение, прежде всего у журналистов, исследователей и музейных специалистов. Важным аспектом здесь было и то, что в отличие от других предметов материальной культуры, костюмы, особенно женские, сохранялись в некрасовских семьях в большом количестве. Постоянные научные опросы об одежде имели неожиданные последствия. С каждым новым приездом ученых и журналистов носители традиции все охотнее делились своим знанием о костюме. Респонденты среднего и старшего возраста давали скрупулезные описания деталей костюма, указывали их диалектные названия. Интервью часто включают саморефлексию респондентов о важности сохранения традиционного костюма: «Нет, я говорю, одежду, двести пятьдесят лет прожили в Турсыи и ня бросили, от поколения в поколение передавалось, это шили, надо ж такое. Мы сами иной раз так сильно удивляемся: надо же, я говорю, Господи, и ня бросили, как закон свой ня бросили, это передавали… Весь белый свет изойди, нихто ни сохранил, а мы как сохранили»[14].  

Уйдя из сферы повседневности, народная одежда начала играть активную роль в сфере мемориальной. В результате праздничный костюм казаков-некрасовцев стал символом наследия группы и продолжил жить своей жизнью как внутри, так и за пределами некрасовского сообщества.