Пандемия COVID-19 выделяется из событий ХХI века по своему воздействию на различные сферы. Угрозы здоровью и жизни; страхи от осознания беззащитности своей и своих близких; принимаемые правительствами различных стран «жесткие» меры по борьбе с эпидемией и их социально-экономические последствия придают стрессогенный характер создавшейся ситуации. Ущерб был нанесен и продолжает наноситься физическому, психическому и социальному здоровью человека. В качестве противоэпидемиологических мероприятий государствами использовались различные сценарии интервенций социального дистанцирования с различными эпидемиологическими и экономическими эффектами: от использования масок для лица до изоляции, в том числе «вертикальной» изоляции, когда ограничения касались уязвимых групп, например, лиц пожилого возраста (см.: Silva et al., 2020). В конце марта 2020 г. в России было принято решение о введении режима самоизоляции, который продлился с 29 марта по 14 июня прошлого года. Целью предпринятых мер было предотвращение массового заражения лиц, входящих в группы риска тяжелого течения инфекции, что могло привести к коллапсу всей системы здравоохранения. В октябре 2020 г. в связи с ростом заболеваемости в ряде субъектов Российской Федерации были повторно введены ограничительные меры. В мировой практике применение строго ограничительных мер социального дистанцирования в отношении населения показало себя достаточно эффективно в сокращении распространенности заболевания (см.: Bakker et al., 2020), однако возник и негативный сопутствующий момент. Как следствие пандемии COVID-19 ожидается бремя психических расстройств и рост использования психиатрических услуг, снижение доверия к власти и усиление социального пессимизма (см.: Макушева, Нестик, 2020). Опрос российских психологов, проведенный Институтом психологии РАН, показал, что, по мнению более половины опрошенных, психологические последствия пандемии будут проявляться в течение нескольких лет (см.: Ушаков и др., 2020).

Обзор исследований по тематике работы

Уже в апреле 2020 г. появляются научные сообщения о психологическом стрессе, связанном с изоляцией от COVID-19 (например, (Fiorillo, Gorwood, 2020)). На июнь 2021 г. база Pubmed содержала уже более 9,5 тысяч публикаций, найденных по запросу «covid 19 mental health». Основная проблематика касалась роста распространенности психических расстройств с акцентом на депрессивные и тревожные расстройства, проявлений стресса, отчуждения (см.: Goularte et al., 2021; Shi et al., 2020; Wang et al., 2020). В московском регионе, где был объявлен режим самоизоляции, в период с 23 марта по 4 апреля 2020 г. отмечались следующие изменения общественного психического здоровья: рост психопатологической симптоматики (соматизация, фибическая симптоматика, нарушения сна) (Ениколопов и др., 2020). Ученые приходят к выводу, что социальное дистанцирование, вызывая чувство отчуждения, изоляции и депрессию, может представлять угрозу для психического здоровья населения (см.: Zhuab et al., 2021).

Что вызывает изменения психического самочувствия населения в период пандемии? Во-первых, действует фактор стресса. К нему относят   режимы самоизоляции и социального дистанцирования, финансовые проблемы, нарушения распорядка дня (изменения режимов сна и питания), сокращенная физическая активность, негативные эмоции (см.: Brooks et al., 2020; Salari et al., 2020), наличие родственников, заболевших COVID-19 (см.: Пизова, Пизов, 2020: 84), отчуждение (см.: Zhuab et al., 2021). Обострение ситуации долговременного стресса ограничениями на выход из дома усиливает потенциал деструктивности (см.: Голубева и др., 2020: 34), способствует снижению позитивных эмоций (см.: Рассказова и др., 2020), повышению конфликтности и уровня домашнего насилия (см.: Ениколопов, 2020: 118).

Ко второй группе факторов относится наличие психических заболеваний в анамнезе. Фактические данные свидетельствуют о том, что люди с психическими расстройствами более подвержены воздействию стресса (см.: Ениколопов, 2020).

Третью группу составляют социально-демографические факторы. Показано, что женский пол, низкий доход, более низкий уровень образования тесно связаны с более серьезными симптомами (см.: Goularte et al., 2021). Также риски уязвимости к влиянию пандемии связывают с более молодым возрастом, так как молодежь сталкивается с предпандемическим стрессом, вызванном образовательными, профессиональными или социальными трудностями. Пожилой возраст может служить защитой, так как выработаны адаптивные механизмы (см.: Goularte et al., 2021).

Не следует забывать о том, что российское общество – это общество травмы, что связано с повышенным уровнем тревожности, состоянием беспокойства, комплексом опасений и страхов, но дополнительный сильный стресс обусловливает и более высокие уровни психического нездоровья (см.: Меркин и др., 2021: 110).

Различие регионов по применяемым противоэпидемическим мерам, предэпидемическому уровню общественного психического здоровья актуализирует изучение региональной специфики влияния коронавирусной инфекции на психическое самочувствие и здоровье населения. Помимо явного дефицита социологических работ по указанной тематике, в настоящее время превалируют статьи на основании данных по московскому региону (Москва и Московская область), значительно реже и в усеченном виде – других регионов (см.: Слепцов, Потравная, 2020).

Дизайн исследования

На основании анализа работ теоретического и эмпирического склада нами выдвинуты следующие гипотезы:

1) Ситуация пандемии носит стрессогенный характер.

2) Основными тенденциями изменений психического самочувствия населения является рост симптоматики тревожных и депрессивных расстройств.

3) Распространенность симптомов психических расстройств различается в социально-демографических группах.

В регионе опрос осуществлялся Вологодским научным центром РАН на репрезентативной общеобластной выборке в рамках мониторинга общественного психического здоровья[1]. Для определения симптомов тревоги, депрессии, невроза и степени их проявления используются валидизированные методики экспресс-диагностики невроза К. Хека и Х. Хесса и госпитальная шкала тревоги и депрессии HADS, зарекомендовавшие себя при проведении крупных эпидемиологических исследований, целью которых является скрининг расстройств. При определении самочувствия населения Вологодской области мы использовали скрининговую шкалу удовлетворенности жизнью Э. Динера, вопрос «Оцените, пожалуйста, насколько Вы счастливы?» (10-балльная шкала). Анкетирование проведено в феврале 2021 г., когда в регионе начался спад второй волны коронавирусной инфекции.

В 2021 г. произошло ухудшение психического самочувствия населения региона. По сравнению с 2018 г. снизилась доля людей, которые обладают прекрасным настроением или нормальным, ровным состоянием, с 73 до 59 % (табл. 1). Наиболее значительное снижение произошло среди вологжан (с 78 до 56 %) при одновременном росте удельного веса жителей, испытывающих напряжение, раздражение, страх и тоску, в два раза (с 19 до 38 %). Также заметно снизилось чувство удовлетворенности жизнью (у населения области с 7,4 до 6,9 баллов). Заметного изменения уровня счастья по региону не наблюдается благодаря вкладу жителей районов, у которых отмечается рост показателя с 7,0 до 7,5 баллов. Негативные тенденции характерны для жителей крупных городов: по Вологде отмечается снижение уровня удовлетворенности жизнью с 7,5 до 6,7 баллов, уровня счастья с 7,6 до 7,0 баллов; по Череповцу отмечается снижение уровня удовлетворенности жизнью с 7,7 до 6,9 баллов, уровня счастья с 7,6 до 7,4 баллов.

Таблица 1

Самооценки психического самочувствия населения Вологодской области в 2018 и 2021 гг.

Table 1

Self-assessments of the mental well-being of the Vologda Oblast population in 2018 and 2021

В 2021 г. симптоматика тревожного, депрессивного или невротического расстройства присутствует практически у половины жителей Вологодской области (48 %, рис. 1). У 38 % респондентов проявляются признаки депрессивного расстройства, у 32 % – тревожного расстройства, при этом у 15 % жителей обнаружены симптомы и депрессии, и невроза, а у 8 % жителей симптоматика проявляется на клиническом уровне. Выявлены положительные корреляции симптомов депрессии и тревоги (r = 0,659 при р≤0,01).

Динамика распространенности симптомов тревоги, депрессии и невроза в регионе за последние 15 лет носит разнонаправленный характер: наблюдался спад проявлений психических расстройств в период 2006–2015 гг. (с 51 до 36 %, рис. 1), а начиная с 2016 г. – рост с 36 до 48 %. Свой вклад во вторую тенденцию вносит повышение распространенности симптомов депрессивного (с 25 до 38 %) и тревожного расстройств (с 23 до 32 %). Распространенность симптомов невроза у жителей области находится на стабильно невысоком уровне – 11-12 %, а начиная с 2015 г. наблюдается спад проявлений невротических расстройств (с 12 до 8 %). Как тревожный сигнал следует выделить наличие 8 % жителей региона, у которых картина проявлений расстройств психики соответствует клиническому уровню, а значит, требует обращения за специализированной помощью. В ситуации повышенной нагрузки адаптационные ресурсы населения уменьшаются, следовательно, удельный вес дезадаптированных жителей увеличивается, что отражается на ухудшении психического здоровья.

Рис. 1. Распространенность симптомов тревоги, депрессии и невроза у жителей Вологодской области в период 2006–2021 гг., в % от опрошенных

Fig. 1. Prevalence of symptoms of anxiety, depression and neurosis among residents of Vologda Oblast in the period 2006–2021, in % of respondents

Наиболее уязвимы к возникновению психических расстройств лица, относящиеся к старшим возрастным группам (табл. 2). Среди мужчин в возрасте старше 60 лет наличие в целом симптомов нарушений психики фиксируется у 65 % респондентов, в том числе симптомов тревоги – у 45 %, депрессии – у 58 %. Для женщин старше 55 лет эти показатели чуть ниже и составляют 40 и 53 % соответственно. Наименее уязвимой группой является молодежь до 30 лет. В этой возрастной группе наличие симптомов психических расстройств обнаружено у 26 % мужчин и 30 % женщин. Каждый пятый молодой мужчина отмечает наличие признаков тревожного (20 %) или депрессивного расстройства (22 %). Практически аналогичные показатели характерны и для молодых женщин (23 и 21 % соответственно). В средних возрастных группах симптомы нарушений психики обнаружены у 41 % мужчин и 42 % женщин. Таким образом, в старших возрастных группах выше риски возникновения психических расстройств (коэффициент корреляции r = 0,245 при р≤0,01), особенно депрессивного расстройства (r = 0,261 при р≤0,01).

Таблица 2

Распространенность симптомов тревоги, депрессии и невроза у жителей Вологодской области в 2021 г. в разрезе социально-демографических групп, в % от опрошенных

Table 2

The prevalence of symptoms of anxiety, depression and neurosis among residents of Vologda Oblast in 2021 by socio-demographic groups, in % of respondents

Наблюдаются и территориальные различия риска возникновения психических расстройств. Среди жителей г. Череповца зафиксирован более низкий процент населения с симптомами тревоги (24 против 32 % по области; табл. 2), депрессии (31 против 38 % по области) и в целом всех трех изучаемых расстройств (39 против 48 % по области). Доля жителей г. Вологды (51 %; табл. 2) и населения районов (50 %), отмечающих наличие симптомов психических расстройств, находится на региональном уровне (48 %).

Четверть вологжан не заметили существенных изменений в своей жизни, вызванных эпидемической ситуацией (24 %, табл. 3). В качестве основных последствий пандемии COVID-19, которые повлияли на жизнь семьи, население области выделяет рост расходов на продукты питания и товары первой необходимости (36 % респондентов), необходимость режима экономии (33 %), отказ от привычного досуга и планов на отпуск (26 %), более внимательное отношение к собственному здоровью (26 %).

Таблица 3

Распределение ответов на вопрос: «Как сказались на вашей семье последствия коронавируса?» и наличие симптомов психических расстройств у населения Вологодской области, в % от опрошенных

Table 3

Distribution of answers to the question: “How did the consequences of coronavirus affect your family?” and the presence of symptoms of mental disorders in the population of Vologda Oblast, in % of respondents

Практически каждый четвертый житель (23 %) не смог получить необходимую медицинскую помощь по проблемам, не связанным с COVID-19, и эта ситуация занимает первое место в рейтинге по наличию симптомов психических расстройств (у 69 % опрошенных, отметивших наличие ситуации в их жизни), в том числе депрессии (55 %) и тревоги (54 %). На втором месте по наличию проявлений депрессии, тревоги и невроза (у 67 % респондентов) находится ситуация потери работы, хотя она затронула только 6 % опрошенных. Также риск возникновения психических расстройств существует у населения, столкнувшегося с необходимостью потратить сбережения семьи частично либо полностью (у 61 % опрошенных при частоте ситуации в 15 %), сокращением дохода (60 и 19 % соответственно), переходом на удаленный режим работы (60 и 10 % соответственно), резким изменением планов (58 и 14 % соответственно). Наименее сказалась на психическом здоровье ситуация повышения рабочих нагрузок при сохранении работы и доходов (у 34 % опрошенных при частоте ситуации в 10 % случаев).

Даже среди тех респондентов, кто не заметил существенного влияния пандемии на свою жизнь, у каждого третьего обнаруживаются симптомы психических расстройств (33 %). Возможно, этот факт объясняется тем, что и помимо ситуации пандемии жители сталкиваются со стрессорами. Исследование социально-психологической адаптации населения Вологодской области в 2019 г. выявило, что 21 % жителей относятся к кластеру «Дезадаптация при отсутствии ресурсов» (Смолева, 2020). Эти жители характеризуются симптомами невроза, тревоги, депрессии, в том числе и на клиническом уровне, отсутствием жизненных перспектив, уверенности в завтрашнем дне. Часто не получают удовольствия от жизни. Причина подобного состояния кроется в отсутствии как внутренних, так и внешних адаптационных ресурсов.

По мнению респондентов, жизнь населения региона в 2020 г. по сравнению с 2018 годом стала более наполненной ситуациями стресса. Доля жителей, часто испытывающих стресс (практически ежедневно или несколько раз в неделю) возросла с 12 до 19 % (рис. 2). Напротив, удельный вес респондентов, которые уверены, что не испытывали стресс, снизилась с 24 до 19 %. В большей степени события 2020 г. сказались на восприятии жителей Вологды, так как удельный вес респондентов, заявляющих о наличии практически ежедневного стресса в их жизни, вырос почти в два раза (с 12 до 23 %). Рост произошел за счет снижения доли населения, испытывающего стресс несколько раз в месяц (с 23 до 17 %) или не испытывавшего его никогда (с 13 до 7 %). Также в 2020 г. больше жителей в районах сталкивались со стрессовыми ситуациями. Об этом сообщили 15 % респондентов против 9 % в 2018 г. При этом доля жителей, которые не подвергаются стрессу (кстати, в исследовании самая большая в процентном соотношении по региону), уменьшилась с 37 до 28 %. Таким образом, можем сделать вывод, что население региона в ситуации пандемии чаще испытывает психологический стресс.

Рис. 2. Субъективные оценки наличия в жизни ситуации стресса, в % от опрошенных

Fig. 2. Subjective assessments of the presence of a stressful situation in life, in % of respondents

В качестве психологической проблемы население региона выделяет страх заразиться коронавирусом самому и/или болезни близких (45 %; табл. 4), ограничение свободы (31 %), повышение уровня тревоги, беспокойства и/или появление симптомов депрессии (23 %), невозможность получить новые впечатления (20 %), невозможность личного общения с близкими людьми (19 %). Каждый третий житель области отмечает отсутствие психологических проблем (32 %).

Таблица 4

Присутствие проблем психологического характера и наличие симптомов психических расстройств у населения Вологодской области, в % от опрошенных

Table 4

The presence of psychological problems and the presence of symptoms of mental disorders among the population of Vologda Oblast, in % of respondents

Хотя жители области практически не столкнулись с домашним насилием (только 4 % опрошенных), но именно эти ситуации связаны с наличием проявлений психических расстройств (69 %; табл. 4). Также достаточно предсказуемо нарушение психического здоровья в случае гибели близкого человека / пациента, коллеги / от коронавируса (66 % при наличии ситуации у 8 % респондентов), под влиянием одиночества (64 % при наличии ситуации у 19 % респондентов) или негативного отношения окружающих вследствие заражения COVID-19 (63 % при наличии ситуации у 12 % респондентов). С проблемой одиночества чаще сталкиваются представители старших возрастных групп: 18 % у мужчин старше 60 лет по сравнению с 11 % в группе лиц до 30 лет, у женщин – 19 % в группе лиц до 30 лет и 27 % в группе старше 55 лет.

По совокупности признаков наличия ситуации и проявления симптомов психических расстройств выделяются в качестве стрессогенных для населения региона следующие ситуации: страха перед заражением, ограничение свободы, одиночества. Даже в ситуациях стресса население региона не считает проблемой недоступность профессиональной психологической помощи (6 %; табл. 4), но и традиционно жители области редко обращаются за помощью к специалистам (по данным мониторингов общественного психического здоровья ВолНЦ РАН потенциальную готовность при наличии проявлений психического нездоровья выразили только 32–36 % опрошенных).

Наличие симптомов тревожного расстройства имеет слабые положительные корреляционные связи с частотой восприятия жизненных ситуаций как стрессогенных (r = 0,209 при р≤0,01). Жители области чаще отмечают возникновения стресса в ситуациях изменений планов (r = 0,203 при р≤0,01), перехода на удаленный режим работы (r = 0,177 при р≤0,01), роста расходов на продукты питания и предметы первой необходимости (r = 0,173 при р≤0,01), необходимости потратить сбережения (r = 0,157 при р≤0,01) и отсутствия необходимой медицинской помощи по проблемам, не связанным с COVID-19 (r = 0,261 при р≤0,01). При этом для последней ситуации характерны наиболее сильные корреляционные связи с наличием симптомов как тревожного, так и депрессивного расстройств. Риски возникновения депрессии слабо связаны с различными последствиями пандемии (корреляционный анализ не выявил значимых связей за исключением ситуации неполучения необходимой медицинской помощи), что объясняется, скорее всего, различной природой депрессивного и тревожного расстройства, так как депрессии чаще связаны с длительными психотравмирующими ситуациями (см.: Петрунько, 2017).

Обсуждение и выводы

Полученные данные перекликаются с результатами других отечественных исследований. Так, исследование Рассказовой Е.И., Леонтьева Д.А., Лебедевой А.А. (Рассказова и др., 2020) показало, что уровень удовлетворенности жизнью во время пандемии не снижается по сравнению с 2017 и 2019 годами, что частично согласуется с полученными нами данными по Вологодской области. Различие можно объяснить разницей в периодах проведения опросов (апрель 2020 г. и февраль 2021 г.). Возможно, жители Вологодской области продемонстрировали эффект кумулятивного стресса, который обусловил снижение уровня удовлетворенности жизнью. Также разницей в периодах проведения опросов можно объяснить более низкие данные о наличии симптомов тревожных расстройств по сравнению с исследованием А.Г. Меркина, С.С. Акинфиевой и А.В. Мартюшева-Поклада. При этом исследования совпадают по выявленной тенденции увеличения тревожности в старших возрастных группах (см.: Меркин и др., 2021: 108). Выявленные нами положительные корреляции симптомов депрессии и тревоги соответствуют положениям о тесной коморбидности депрессивных и тревожных расстройств (см.: Смулевич, 2012).

Проведенное исследование подтверждает выдвинутые гипотезы о том, что ситуация пандемии носит стрессогенный характер. Основными тенденциями психического самочувствия населения региона является рост симптоматики тревожных и депрессивных расстройств. Уровень счастья не демонстрирует тенденции к резкому снижению, однако накопленный стресс оказал влияние на удовлетворенность жизнью, что привело к снижению ее уровня.

На психическое самочувствие населения региона влияют переменные, составляющие социально-демографический фактор риска здоровью, в первую очередь возраст и материальное положение. В частности, симптоматика тревоги и депрессии чаще проявляется среди наименее обеспеченных жителей. Также с возрастом повышаются риски возникновения психических расстройств, особенно депрессивного расстройства (исследования показывают, что тревожные расстройства дебютируют в более молодом возрасте и достаточно редко – в пожилом возрасте (см.: Cullen, 2019)). Это говорит о том, что молодежь и пожилые люди избирательны к воздействию составляющих ситуации пандемии COVID-19: молодые люди значительно чаще демонстрируют реакцию в виде проявлений тревоги.

На основании исследования выявлено актуальное состояние психического самочувствия населения области в период пандемии, и полученные данные позволяют выделить социальные группы, которые необходимо взять на контроль в связи с повышенным риском психических расстройств: население старших возрастных групп, низкодоходные группы населения.