Проблема гносеологического статуса результатов исторического познания крайне актуализировалась в условиях современных попыток консолидированного Запада «переписать» историю, дать собственную, идеологически и политически мотивированную интерпретацию многим историческим фактам (Ореховская, 2023; Попов, 2015: 171-173; Balakhonsky, Shipunova, Strelchenko et al., 2020: 1116-1122). Подобная ситуация не является уникальной, она продуцируется в социальном процессе с регулярностью динамической закономерности, но ее современная репрезентация обострила до крайности заложенные в ней методологические противоречия.

Цель авторов статьи – выяснить важнейшие социально-онтологические детерминанты и гносеологический и методологический инструментарий реализации подобного феномена.

***

Онтологическим основанием современных попыток фальсификации истории является политика западных стран, направленная на манипулирование общественным сознанием в желательном для себя направлении. Сейчас таким направлением является создание образа общего врага, «угрожающего» безопасности стран «мирного» блока НАТО (Пономарева, 2014: 118-136; Гутиева, 2023: 162-164).

Политическая ангажированность подобной идеологической стратегии очевидна, ее телеологическая определенность раскрывается в ориентации на решение следующих основных задач:

1) консолидация западных стран перед угрозой общего и сильного «врага»;

2) «расчеловечивание» в массовом сознании этих стран всех назначенных на роль противника (Бредихин, 2023: 175-178);

3) закрепление и развитие идеологической мотивации населения на восприятие соответствующих социально-исторических процессов, негативное по отношению к противнику и позитивное –касающееся любых форм собственной деятельности (Бун, 2014: 190-195);

4) мифологизация своих достижений в сравнении с «неудачами» и «ошибками» оппонентов (Кальней, 2021: 10-14);

5) отвлечение собственного населения от внутренних проблем своих стран, вызванных некомпетентностью политического руководства.

Общей социально-онтологической детерминантой современной западной фальсификации исторического процесса выступает атрибутивно присущая капиталистическому обществу тенденция к монополизации контроля над всеми социальными процессами, происходящими как в отдельных странах, так и в мировом масштабе. Подобная политическая глобализация не допускает никакого инакомыслия и иного политического суверенитета, кроме собственного (Грехов, 2023: 165-172).

Важнейшим гносеологическим инструментарием фальсификации социально-исторического процесса выступает искаженное понимание истины как цели проведения научного исследования (Булгаков, 2022: 64-68; Малыгина, 2020: 17-23; Бондаренко, Бурняшева и др., 2018: 77-83). Сформировавшееся еще в античности классическое понимание истины получило развитие в альтернативных концепциях – теории корреспонденции, когерентной, конвенциальной и прагматической теориях, основной научный смысл и значение которых состоит в том, что в само определение истины включено требование ее доказательства, что является методологически обоснованным, поскольку истины без доказательства нет и быть не может. Атрибутивность доказательства в процедуре обоснования истины обеспечивает само соответствие наших представлений реальности.

В современной западной методологии научного исследования отмеченная идейная преемственность в осмыслении понимания цели познания и способов ее достижения не получила своего развития. Деформация гносеологической стратегии исследовательского поиска произошла именно по двум определяющим эвристический результат направлениям – искажению телеологического и аксиологического ориентиров научного исследования и трансформации методологического инструментария.

Первое направление представляет собой сознательную подмену телеологической стратегии проведения научного исследования, что проявляется в ориентации его не на достижение истины, а на создание «кажимости» ее достижения (Гурьянова, 2017; Вильданов, 2020: 147-153; Москаленко, 2022: 132-136). Определяющую роль в мотивации подобной стратегии играют многообразные формы субъективности интерпретаторов истории, не способных по различным причинам их преодолевать. Наиболее часто такими причинами выступают мировоззренческие убеждения, корпоративная солидарность, политические цели и т. п. (Личман, 2020: 12-15; Давыдов, 2022: 118-120; Vartumyan, 2023: 190-199). Однако переоценивать их влияние на конечные результаты исследований нецелесообразно, поскольку нарушение принципа объективности лишает самого статуса научности осуществляемые познавательные процедуры.

С периода формирования основ научного осмысления мира их важнейшим телеологическим и аксиологическим ориентиром стало классическое понимание истины – как соответствия мысли реальности, но подобная формулировка порождала ряд методологических неопределенностей, среди которых важнейшей была неясность самого понятия «соответствие».

Данная проблема остается нерешенной и в современной науке, в которой представлен широкий спектр возможных интерпретаций этого понятия: от тождества, копии до знака, символа, иероглифа. Но между этими интерпретациями существует огромная гносеологическая разница.

«Копия» и «тождество» – это очень сильные формы соответствия, требующие серьезного научного подтверждения, далеко не все результаты научных исследований могут быть верифицированы в соответствии со столь высоким требованием. «Знак», «символ», «иероглиф» – слабые формы соответствия. Они легко достижимы даже при незначительном обосновании, которое, будучи конвенционально принятым в рамках того или иного объединения ученых, получает видимость своего подтверждения. Такая «легкость» обоснования может показаться внешне привлекательной, однако она способна трансформироваться в многообразные ненаучные формы познавательной деятельности (квазинаучные, паранаучные, лженаучные и т. п.).

Следует отметить, что неопределенность интерпретации различных форм «соответствия», существовавшая в течение тысячелетий развития науки и не имеющая однозначного решения и в современности, не является следствием только методологической недоработки или чьей-либо осмысленной злонамеренности, эта проблема детерминирована самой спецификой научно-исследовательского поиска, не имеющего изначально готовых и очевидных решений и представляющего собой процесс восхождения к достоверному знанию (Кузин, 2020: 2017-2022). Научное исследование на ранних этапах, при ограниченности или даже отсутствии необходимых для понимания объекта знаний, неизбежно включает вынужденную редукцию, сведение очень сложного к простому, ясному и понятному.

Конечно, подобная редукция является искажением действительности, степень отражения в этом случае представлена на уровне символа, построенное на этом «объяснение» не имеет статуса полноценной исследовательской процедуры, оно может быть только экспликацией, не раскрывающей сущности изучаемого объекта, но делающей его более понятным (Давиденко, 2023: 80-84).

Примером этого может служить попытка современной теоретической физики, оперирующей космическими масштабами исследований, понять сущность такого феномена, как «черная дыра». Научными знаниями по этому поводу ученые еще не располагают и, для того чтобы сформировать самое общее, первоначальное представление об объекте, используют примитивные образы обыденного сознания, например, представление о кротовой норе, которое ни в коей мере не объясняет данный феномен, но делает его в сознании людей чуть более наглядно представимым.

Не претендуя на однозначное решение проблемы выяснения формы соответствия в классической концепции истины в научном познании, сформулируем наше понимание этого вопроса: в процессе развития и углубления представлений об объекте характер их соответствия реальности меняется путем перехода от «слабых» форм своей репрезентации (знак, символ, подобие) к формам «сильным» и научно обоснованным, в эвристической перспективе стремясь к достижению логической модели, тождественной изучаемому объекту.

Отмеченная тенденция отражает специфику эволюции научных представлений по мере развития исследовательского процесса. Эта тенденция носит объективный характер, что определяется изначальной недостаточностью наших знаний, которая в ходе познания снимается путем их расширения, обогащения и конкретизации. Сознательная деформация этой тенденции, мотивированная внешними по отношению к научному познанию факторами, такими, например, как идеологические, политические, экономические и религиозные интересы, служит широко практикуемым средством фальсификации исторических событий (Историческое познание в составе..., 2019: 23-27; Romanenko, Gapanovich et al., 2022: 166-174).

Вторым направлением искажения гносеологической стратегии проведения научного исследования является сознательная трансформация методологического инструментария, при помощи которого ученый стремится к достижению познавательного результата.

В методологии научного познания процедура объяснения исторических феноменов базируется на следующих важных принципах:

1) развитие в процессе познания системы объясняющих положений (в научной методологической литературе система объясняющих положений обозначается термином «эксплананс», который в содержательном плане включает в себя номологическое основание в виде законов соответствующей науки, и фактуальное основание, описывающее конкретные условия реализации этих законов) путем постепенного включения в эксплананс новых научных законов (Поляруш, 2020: 246-248; Щербина, 2021: 150-155);

2) познавательное восхождение в понимании сущности социальных явлений, выражающееся в выяснении онтологически фундаментальных ее уровней, осуществимое через привлечение в эксплананс объяснения закономерностей, репрезентирующих более глубокие уровни социального бытия (например, действие исторических закономерностей может усиливаться их объяснением с позиции социальных, экономических, политических и других закономерностей);

3) переход от однофакторного объяснения к объяснению полному и комбинированному, включающему раскрытие причинно-следственной обусловленности объекта, его структурно-функциональные характеристики, специфику характерных для него эволюционных изменений, особенности механизма мотивации.

Методологический механизм фальсификации исторических представлений строится на основе трансформации отмеченных особенностей телеологической ориентации осуществления исследовательского поиска, благодаря которой происходит создание видимости научной обоснованности выдвигаемых субъектом познавательных результатов.

Широко применяемым механизмом подобной эвристической трансформации выступают следующие приемы.

1. Неадекватное восприятие значимости определенных событий или роли деятельности исторических персонажей. Их сознательное умаление или преувеличение ведет к искажению реальной картины происшедшего, абсолютизации значения второстепенных факторов и выведению из центра внимания факторов главных и основных. Ярким примером неадекватности исторических оценок событий прошлого является стремление западной историографии принизить определяющую роль Советского Союза в победе над блоком фашистских государств в ходе Второй мировой войны и крайнее преувеличение значения военных достижений США, Англии и Франции (Цыбулька, 2017: 131-135).

2. Искаженная интерпретация смысла, значения и хода исторических событий в соответствии с политическими, идеологическими или экономическими интересами определенных социальных субъектов. Подобная тенденция прослеживается, в частности, в замалчивании или оправдании западными средствами массовой информации террористической деятельности, проводимой украинским руководством по отношению к мирным жителям российских городов и населенных пунктов (Григорьев, Саблин, 2023).

3. Упрощение номологической основы объяснения исторических событий, состоящее в замене онтологически значимых закономерностей (экономических, политических, идеологических и т. п.), раскрывающих необходимые факторы их детерминации, случайными ассоциативными связями обыденного уровня представлений людей. Примером этого может служить объяснение постоянного роста тарифов на электроэнергию в нашей стране только факторами человеческой субъективности («жадностью» продавцов), а не реальными экономическими причинами, коренящимися в разделении и последующей приватизации бывшей ранее государственной единой энергетической системы страны (Вилькобрисский, 2012).

4. Несоответствие элементов эксплананса типу объяснения, что может создавать иллюзорное «псевдопонимание» рассматриваемого исторического события, а не адекватное выяснение его сущности. Наиболее часто подобный прием фальсификации исторических представлений осуществляется через замену структурно-функционального объяснения мотивационным, примером чего могут выступать приводимые в средствах массовой информации девяностых годов двадцатого века некорректные сравнения преимуществ плановой и рыночной экономики, основанные не на сопоставлении достоинств и недостатков их экономических механизмов, а только на мотивационном уровне детерминации соответствующего вида деятельности.

5. Подмена обосновывающих положений исторического объяснения, занимающих более высокое место в доказательной иерархии, на положения с меньшей доказательной силой. Вопрос о дифференциации доказательного значения различных форм исторического познания остается дискуссионным и недостаточно исследованным в современной гносеологии, мы можем предложить собственное понимание этой проблемы, безусловно, не претендующее на окончательное ее разрешение.

Значительную роль в фальсификации понимания исторических явлений играет нивелирование различий привлекаемых для их объяснения законов. Это проявляется не только в отмеченной выше подмене структурно-функциональных закономерностей психологическими, фиксирующими мотивационные аспекты действий социальных субъектов, но и в сознательном игнорировании различий между историческими, социологическими, экономическими, политическими и другими законами, которые используются для понимания социальных феноменов.

Проведенное авторами статьи исследование работ классиков отечественной исторической науки (Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского) и современных ученых позволяет провести следующую иерархическую классификацию социальных законов по степени их обосновательного потенциала в объяснении социальных событий.

Наибольшим обосновательным потенциалом обладают исторические законы. Их специфика по сравнению с другими научными законами, используемыми историками (экономическими, политическими, социологическими, психологическими и другими), определяется тем, что они обладают комбинированным свойством отражать взаимодействие прочих социальных законов, действующих в рамках конкретной исторической ситуации. Параметры подобного взаимодействия могут быть очень многообразны, их количество будет увеличиваться по мере развития исторического познания. На современном этапе развития исторической науки наиболее часто фиксируются закономерные взаимосвязи между политикой и экономикой (современная санкционная политика стран Запада против России прекрасно иллюстрирует сложившееся в мире подчиненное положение экономических интересов по отношению к политическим доктринам). Немалый интерес для методологического инструментария исторической науки представляет также установление существенных повторяющихся связей между идеологией и нравственностью, психологией и религией, средствами массовой коммуникации и обыденным сознанием и т. д.

Следующим в классификации законов по степени их обосновательных возможностей для понимания исторических событий идет социологический (социально-философский) закон. В данном случае имеются в виду не закономерности конкретных практических социологических исследований, а законы теоретической социологии как науки об обществе в целом. На данном уровне теоретических обобщений подобные законы тесно коррелируют с законами социальной философии и составляют теоретическую основу научной логической реконструкции событий прошлого и их достоверного осмысления. Функцию конкретизации действия социологического закона применительно к пространственно-временным параметрам изучаемого периода выполняют в процедуре исторического объяснения положения об условиях его реализации.

На третьем месте в предлагаемой нами классификации следует поместить законы социально-исторической психологии и закономерности психологии исторической личности, дающие важную информацию для понимания специфики субъективной (или интерсубъективной) мотивации соответствующих исторических действий.

Приведенная иерархическая классификация позволяет определить те номологические инструменты исторического познания, которые в наибольшей степени подвергаются сознательной деформации и искажению в процессе фальсификации исторических событий.

По данному основанию на первое место следует поставить социологические (социально-философские) закономерности, само существование которых часто вообще отрицается (К. Поппером и его последователями) или сводится к тривиальным утверждениям на уровне обыденного сознания. Утрата историческим познанием своей концептуальной теоретической основы открывает широкие возможности для всевозможных фальсификаций (Sinyakov and Nechuhrin, 2020: 164-176).

На втором месте следует расположить законы социально-исторической психологии и закономерности психологии исторической личности. Их роль в процессах фальсификации истории трудно переоценить, поскольку именно они открывают две методологические возможности:

1) трансформировать образы реальных исторических лиц, субъектов действий, подлежащих фальсификации, в «псевдообразы», демонизирующие исторических персонажей, деятельность которых выступает объектом фальсификации, или, наоборот, оправдывающие тех, кого фальсификаторам хотелось бы «обелить»;

2) успешно внедрить результаты фальсификации в массовое сознание через подобную искаженную персонализацию исторических событий (Балахонский, 2013: 202-208).

Исторические законы в рамках фальсификационных практик используются реже других потому, что они еще недостаточно имплицитно сформулированы в самом историческом познании, а также для придания продвигаемой «фальсификации» видимости научности. Их роль в фальсификации истории сводится, главным образом, к оправданию практики двойных стандартов, широко применяемой в западной идеологии и историографии. Примером этого могут служить противоположные оценки западными аналитиками одних и тех же социальных процессов – обретения государственной самостоятельности Косова, отделившегося от Сербии без достаточных на то оснований в рамках системы международного права (Третьяков, 2020: 1049-1055), и отделение Крыма от Украины, проведенное по результатам всенародного референдума. Положительная оценка первой ситуации и негативная оценка второй объясняется западной пропагандой различием исторических закономерностей, действующих в том и другом случае.

***

Обобщая результаты изложенного в статье исследования, можно сделать следующие выводы.

1. Социально-онтологическим основанием фальсификации истории является стремление определенных политических сил сформировать в общественном сознании (как в рамках национальных государств, так и их объединений) политически, идеологически, экономически или этически детерминированную форму восприятия прошлого, искажающую реальную картину произошедшего.

2. Важнейшими гносеолого-методологическими средствами фальсификации истории являются: деформация гносеологической стратегии исследовательского поиска, состоящая в замене научного понимания истины как цели познавательного процесса на многообразные формы субъективно обоснованных вероятностных интерпретаций; неадекватное восприятие значимости определенных событий или роли деятельности исторических персонажей; подмена обосновывающих положений исторического объяснения, занимающих более высокое место в доказательной иерархии, на положения с меньшей доказательной силой.

3. В зависимости от доказательной силы различных форм познания истории можно предложить их следующую иерархическую классификацию, построенную по принципу снижения обосновательной силы последующих форм по сравнению с предыдущими: 1) исторический закон; 2) социологический (социально-философский) закон; 3) закон социально-исторической психологии и закономерности психологии исторической личности. В качестве инструментов фальсификации указанные закономерности используются в иной иерархической последовательности, отражающей частоту их применения для искажения понимания исторических событий: 1) социологический (социально-философский) закон; 2) закон социально-исторической психологии и закономерности психологии исторической личности; 3) исторический закон.