Введение

Святитель Григорий, епископ Нисский – один из крупнейших деятелей Церкви IV века. Он получил хорошее философское образование, которое успешно применял в теологических спорах Церкви, внес огромный вклад в святоотеческое богословие, отстаивал догмат о Божестве Святого Духа на Втором Вселенском соборе и завоевал репутацию защитника Православия. Но впоследствии, после осуждения Оригена (553 г.), оказавшего сильное влияние на образ мыслей Григория, его богословский престиж несколько пострадал, так что понадобилось снова его подтверждать, что и сделали отцы Седьмого Вселенского собора (Мейендорф, 2007: 191). Причиной падения его авторитета стала теория всеобщего апокатастасиса (греч. ἀποκατάστασις τῶν πάντων) – всевосстановления или, по-другому, всеспасения. О ней написано огромное количество литературы, начиная со средних веков, и существует множество самых разнообразных гипотез ее происхождения (Баринов, 2017: 47-48). Но все они сводятся к рассмотрению с разных сторон идеи апокатастасиса, и лишь некоторые авторы слегка затрагивают другую сторону творчества святителя Григория Нисского, опровергающую его же «всевосстановление» в вечном блаженстве всех по окончании «очистительных» мучений в аду. А эта сторона явно присутствует в творениях отца Церкви. Например, святитель Филарет Черниговский пишет, что Нисский пастырь в некоторых сочинениях явно говорит о бесконечности мучений грешников (Филарет, 1859: 204), то есть опровергает свою же теорию «всеспасения». Таким образом, мы видим две линии мысли в работах святителя Григория Нисского, опровергающих одна другую. Диссертация на тему апокатастасиса Нисского пастыря защищена А.А. Лиходедовым. В ней он затрагивает данное противоречие, но не ставит задачи его объяснить и всю свою работу направляет в основном на истоки идеи «всеспасения» через историю антропологии, начиная с античности (Лиходедов, 2006: 3-4). Однако вопрос намного шире. Чтобы разрешить загадку дилеммы взглядов святителя Григория Нисского, необходимо проследить эволюцию его мысли не в одном, а в двух противоположных направлениях, по его трудам от самых истоков из древнегреческой философии до его последних работ. Частично это сделано в книге (Баринов, 2016), но в ней не затронуты возможные античные корни гипотезы «всевосстановления». Чтобы более полно исследовать указанный вопрос, написана эта статья.

Основная часть

Святитель Григорий Нисский в детстве получил прекрасное образование, при этом обнаружилась его необычайная склонность к философии (Мейендорф, 2007: 189). Это не могло не отразиться на его работах, которые И. Мейендорф даже называет «святоотеческим "платонизмом"» (Мейендорф, 2007: 195). Поэтому, безусловно, первоначальные истоки дихотомии взглядов святителя Григория нужно искать в античной мысли.

Эсхатологические предпосылки противоположных апокатастасису взглядов в дохристианских представлениях древних греков можно увидеть у Гомера в Одиссее. В ней изображены непрекращающиеся бесконечные мучения в Аиде Тантала, Тития и Сизифа, «казнимых страшною казнью», а также безрадостное существование других душ, не имеющих надежды вырваться оттуда (Гомер, 1981: 184, 401).

Р. Бакстон в своем исследовании также приводит сведения о понятиях древних греков, что бесконечному наказанию подвергаются Иксион, его сын Пейрифон, титан Атлас и Данаиды (Buxton, 2004: 133, 188-190, 264, 284, 348, 358, 456). Кары эти описаны как продолжающиеся всегда (вечно) страдания (англ. everlasting suffering) (Buxton, 2004: 189-190).

Платон разделял общие представления древних греков об участи душ после смерти: «Тихо душа, излетевши из тела, нисходит к Аиду» (Платон, 2007: 180). «В Аиде либо нас самих, либо детей наших детей ждет кара за наши здешние несправедливые поступки» (Платон, 2007: 152). В одном из поздних трудов, в диалоге «Тимей» он разработал свое видение космологии. Данная система взглядов Платона не является открытием, но едва ли кто-нибудь четко и ясно придавал ей значение именно апокатастасиса всех, а она является именно таковой. Например, Г. Флоровский только слегка касается указанной платонической схемы генезиса вселенной, называя ее «гаданиями о "странствиях" или "переселениях" душ» (Флоровский, 1935: 143). Затрагивает эту тему в своем труде и А.А. Лиходедов, но подходит к платоновскому «всевосстановлению» кружным путем через интерпретацию образа «бессмысленных кукол», играющих в «бесконечные игры», «постоянно побеждая силы зла в нескончаемой битве» (Лиходедов, 2006: 40-41). Такой подход дополнительно подтверждает наименование «апокатастасис» или «всевосстановление» Платона в настоящей работе. А.А. Лиходедов характеризует систему мироустройства в «Тимее» как «репрессивный прижизненный апокатастасис человечества», однако он делает это, «произведя некоторое насилие над языком в пользу анализа» (Лиходедов, 2006: 41). На самом деле А.А. Лиходедов сделал правильный вывод, напрасно он «насиловал» свой язык. Система Платона, изложенная в «Тимее», и есть «всевосстановление», только совершенно другого свойства, чем у Оригена или у святителя Григория Нисского. Возможно, ранее никто не заметил такой характеристики концепции Платона, поскольку ее составные части лежат под многими и протяженными рассуждениями древнегреческого философа.

Платон составил свою схему генезиса мироздания, в которой Аиду уже нет места. Его заменяют страдания и перерождения в земной жизни. Хотя в данном произведении один раз это место мучений затрагивается – туда сходят неразумные, но, судя по всему, Платон так и не придумал, куда его вставить в этой новой схеме Вселенной. Поэтому сразу после краткого упоминания о нем он пишет: «Но об этом позднее» (Платон, 2007: 527). Однако «позднее» Аид нигде в «Тимее» больше не появляется. Об Аиде несколько раз говорится в написанных позже «Законах», но и там нет ни одного намека, как место, где происходят бесконечные мучения грешников, уживается со всеобщим апокатастасисом. Возможно, этот дуализм взглядов Платона оказал влияние и на святителя Григория Нисского.

По представлениям Платона, вечный бог-демиург из совечного ему вещества творит мир как единый организм, мировую душу, а также небесных богов, которые потом творят тела живых существ. Этих богов он сотворил из огня, они имеют «безупречную округлую форму». Звезды у него – живые существа (Платон, 2007: 511-521). Здесь видны истоки происхождения гипотез Оригена о живых звездах, «совершенной» шарообразной форме тел небесных жителей и, как показано далее, о предсуществовании душ.

По Платону, демиург создал число душ равное числу звезд и «возвел их на звезды, как на некие колесницы». Затем души перенеслись на «орудия времени» – различные тела –и стали живыми существами. Если они будут властвовать над страстями, то будут жить справедливо и после отмеренного им срока вернутся в обители своих звезд. А если они поработятся страстям, то будут переселяться в худшие тела: сначала в женские, потом в животных и далее во все более низшие, соответствующие их порочному состоянию. Их перерождения и мучения будут продолжаться до тех пор, пока они не победят рассудком буйство страстей, и тогда вернутся в первоначальную обитель звезд, чтобы проводить блаженную жизнь (Платон, 2007: 523-524). Таким образом, в системе Платона происходит всеобщее восстановление в наилучшее первоначальное состояние.

Сам Платон в «Тимее» не употребляет слова ἀποκατάστασις. Он пишет о душах: κρατήσας εις τό τής πρώτης καί άριστης άφίκοιτο είδος έξεως (укореняются, утверждаются, удерживаются, усиливаются в первоначальном и лучшем превосходном пребывании, знании) (Πλατων, 2013: 222). Укоренение здесь у Платона – это апокатастасис душ, на своем опыте познавших несчастья в перерождениях земной жизни, и своей волей утвердившихся в добре. В отличие от полной извечной предопределенности стоиков, Платон дает место свободной воле. Но он полагает, что в результате перерождений и страданий, тем не менее, все поймут свои ошибки и укоренятся, утвердятся в добре, даже если процесс перерождений будет продолжаться многими веками. И здесь можно видеть один из возможных истоков самого принципа апокатастасиса святителя Григория Нисского – катарсис через мучения, хотя структура апокатастасиса у него совсем другая. У последнего процесс происходит в аду: «Как ныне те, кому во время лечения делают порезы и прижигания, негодуют на врачей, мучимые болью от резания, но если от этого выздоравливают и болезненное ощущение прижигания пройдет, то принесут благодарение совершившим над ними это врачевание.., – таким точно образом [в аду. – Н. Б.] <…> совершится восстановление пребывающих ныне во зле в первоначальное состояние, единогласное воздастся благодарение всей твари и всех, претерпевших мучение при очищении» (Григорий Нисский, 1862: 69-70). Но, приводя аналогию из окружающего мира, когда выздоровевшие после прижиганий благодарят врачей, Нисский святитель забывает о примере врачевания Христом из Евангелия, когда исцелились десять прокаженных, и только один возвратился с благодарностью. «Тогда Иисус сказал: не десять ли очистились? где же девять?» (Лк. 17:17). Здесь показана человеческая неблагодарность и употребление людьми своей свободной воли не во благо, несмотря на освобождение от страданий и исцеление. Поэтому в приведенной цитате святителя Григория платонизм в его сознании перевешивает слова Евангелия.

Из системы апокатастасиса Платона видна цель цепи перерождений и страданий – осознание вреда порочной жизни и утверждение в добре, чего, по его представлениям, не было изначально после творения душ. По принципу действия это напоминает библейское повествование об испытании Адама и Евы древом познания добра и зла. Если бы прародители прошли это испытание и не нарушили повеление Божие, то утвердились бы в добре. И после грехопадения это испытание на земле остается в силе для их потомков. Святитель Григорий Нисский сравнивает испытания и страдания со школой гимнастики. Как атлеты набираются силы в результате тренировок, так святые «узами и темницею усовершаются в благочестии» (Григорий Нисский, 1871: 233). Кто победит греховные страсти и порок, укоренится в добре, получит блаженную вечную жизнь, как говорит и Священное Писание: «...побеждающему дам вкушать от древа жизни» (Откр.2:7). «Как земледелец сеет на земле многие семена и садит многие растения, но не все посеянное сохранится со временем, и не все посаженное укоренится, так и те, которые посеяны в веке сем, не все спасутся» (3 Ездры:8-41) (курсив мой. – Н.Б.). Но и святитель Григорий Нисский в вышеприведенной цитате, как и данный библейский текст, говорит также не обо всех, а только о святых (Григорий Нисский, 1871: 233). Наоборот, в его творениях существуют мысли о возможности укоренения индивидов не только в добре, но и во зле. Например, он пишет о порочных нравах вавилонян: «…болезнь эта затвердела и сделалась неизлечимою» (Григорий Нисский, 1871: 514). И у Платона можно найти подобные противоположные мысли. Хотя он считает, что благо должно побеждать, но упоминает про «укоренившееся в душе невежество» (Платон, 2007: 176).

Структура рассуждений Платона отличается от мыслей святителя Григория Нисского, но отдельные ключевые идеи и принципы похожи и могли быть восприняты последним у античного мудреца. Нисский пастырь, безусловно, великий мыслитель, не плагиатор, который заимствует «под копирку» ход рассуждений, поэтому не могло быть такого повторения и текстологического сходства. Дихотомия взглядов в вопросе «всеспасения» присутствует в творениях святителя Григория Нисского на самых разных уровнях и, возможно, берет начало в рассуждениях древнегреческих философов, в частности Платона.

Выводы

В работе исследованы античные предпосылки дилеммы взглядов святителя Григория Нисского на проблему всеобщего апокатастасиса, а именно творения Платона, которого Нисский пастырь называл «мудрым из язычников» (Григорий Нисский, 1862: 330). Дихотомия взглядов у Платона, как показывает исследование, связана с апорией между традиционными представлениями древних греков об Аиде, где бесконечно томятся души усопших, и разработанной философом космологической системой апокатастасиса всех «в обители звезд». Для этого, по Платону, нужно сначала пройти земные испытания, перерождения и страдания, чтобы осознать благо и укорениться в нем. Но в концепции древнегреческого мыслителя присутствуют и противоположные идеи, говорящие о возможности укоренения во зле. Это показывает недорешенность вопроса. Учитывая хорошее образование святителя Григория Нисского, склонность с детства его к философии, а потому хорошее знание творений мудрецов античности, уважение к интеллекту Платона, даже до того, что Мейендорф характеризовал его творения как «святоотеческий платонизм», схожесть отдельных положений и принципов, возможно, дуализм взглядов о всеобщем апокатастасисе в трудах Нисского пастыря берет начало в древнегреческой философии Платона. Именно в античной мысли и зародилась идея «всевосстановления», которая потом проникла в христианство, хотя и претерпела там большие изменения. Святитель Григорий в своей гипотезе отверг предсуществование душ, а также заменил платоновский катарсис через страдания в земной жизни – очистительным огнем после смерти.

Также в работе показаны следы происхождения в платоновской философии идей Оригена о круглой форме тел небесных жителей, о звездах как живых существах, о предсуществовании душ, которые были отвергнуты христианством. Космология вселенной Платона в «Тимее» идентифицирована как одна из античных систем всеобщего апокатастасиса.