Переоценка истории, или Современный облик «национальной узбекской идентичности» в рассуждениях зарубежных исследователей
После распада советского государства в 1991 году в государствах Центральной Азии произошли существенные сдвиги, оценка/переоценка теперь уже национальной истории и исторических событий. Этот процесс происходил практически во всех государствах (Узбекистан, Киргизия, Казахстан и Туркменистан), кроме Таджикистана, который с 1992 по 1997 год находился в состоянии гражданской войны, но после завершения этой войны он также подключился к данному процессу. Каждое среднеазиатское государство выбрало свой путь, своих героев/врагов, свои символы/знаки, культуру и традиции для легитимации своей истории и государства. С обретением независимости развитие исторической науки также происходило неравномерно. Долгое существование под контролем советского правительства оказало влияние и на научную деятельность каждого государства. Многие научные традиции ХХ века (марксистская, классовая) и методология (примордиализм) практически неизменно продолжали существовать и после создания независимых государств. Вслед за распадом Советского государства пали и установленные барьеры в изучении всех регионов бывших социалистических республик. Средняя Азия пользовалась большим интересом среди зарубежных исследователей, это доказывается резким увеличением политических и академических изданий в начале 90-х годов ХХ века. Методология зарубежных исследований идентичностей этого региона также сменила свои ориентиры. Если до 90-х годов среднеазиатские идентичности изучались в качестве колонизированных, периферийных, отсталых, неизменных, традиционных, мусульманских, то после распада Советского государства они начали изучаться в качестве постколониальных (post-colonial) и постсоциальных (post-social). Однако вместо адекватных, компетентных оценок происходивших событий стали появляться, по большей степени, конструироваться, субъективные мнения и заключения исследователей/центров и институтов. Начинается переописание на основе новых направлений, таких как конструктивизм, этносимволизм, модернизм и постмодернизм. Целью данной статьи является изучить и проанализировать англоязычные материалы по идентичности узбеков постколониального периода (после 1991 года). В конце статьи мы попытаемся привести свои рассуждения и заключения по обозначенной проблеме.
Пока никто не оставил комментариев к этой публикации.
Вы можете быть первым.
Абашин, С. Национализмы в Средней Азии: в поисках идентичности. СПб.: Алетейя, 2007. 302 c.
Аскаров, М. Анализ категорий идентичности в конце XX – начале XXI века на территории современного Узбекистана (на основе англоязычных материалов) // Научный результат. Социальные и гуманитарные исследования: электронный журнал. 2019. Т. 5. Вып. 4. С. 62-77. URL: http://rrhumanities.ru/journal/issue/4-22-2019/ (дата обращения: 18.07.2020).
Аскаров, М. Англоязычная антропология о природе узбекской идентичности в конце XIX – начале XX вв. // Вестник антропологии. 2020. № 1 (49). С. 239-250.
Брубейкер, Р. Этничность без групп / пер. с англ. И. Борисовой. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2012. 408 с.
Геллнер, Э. Нации и национализмы. 2019 [Электронный ресурс] URL: https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/gelln/index.php (дата обращения: 18.07.2020).
Филиппова, Е. Нации, государства и культура // Культурная сложность современных наций / отв. ред. В.А. Тишков, Е.И. Филиппова; Институт антропологии и этнологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН. М.: Политическая энциклопедия, 2016. С. 19-34.
Хантингтон, С. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности / Пер. с англ. А. Башкирова. М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Транзиткнига», 2004. 635 с.
Adams, L. Celebrating independence: arts, institutions, and identity in Uzbekistan: Ph.D. dissertation, Sociology. University of California, Berkeley, 1999.
Akbarzadeh, Sh. The political shape of Central Asia // Central Asian Survey. 1997. Vol. 16. № 4. Pp. 517–542.
Akiner, Sh. Central Asia: A Survey of the Region and the Five Republics, WriteNet is a Subsidiary of Practical Management. UK. 2000.
Allworth, Edward A. The modern Uzbeks : From the fourteenth cent. to the present : A cultural history. Stanford (Calif.): Hoover institution press, 1990 [2013]. 410 p.
Anderson, J. Elections and political development in Central Asia // The Journal of Communist Studies and Transition Politics. 1997. Vol. 13. № 4. Pр. 28–53.
Breuilly, J. Approaches to Nationalism in Mapping the Nation / ed. G. Balakrishnan. London: Verso, 1996.
Corbett, N. Steppes to nationalism in Uzbekistan: Masters diss. Manitoba, Canada. 2005.
Fierman, W. On Uzbek "Nationalization" // Anthropology & Archeology of Eurasia. 2006. Vol. 44. № 4. Pp. 80–85.
Gellner, E. Nations and Nationalism. Oxford: Blackwell. 1983.
Ham, P. Place branding: The State of the Art // Annals of the American Academy of political and social Science. 2008. Vol. 616. № 1. Рр. 126-149.
Haugen, A. The establishment of national republics in Soviet Central Asia. NY: Palgrave Macmillan, 2003.
Hegarty, S. The rehabilitation of Temur: reconstructing national history in contemporary Uzbekistan // Central Asia Monitor. 1995. № 1. Pp. 211–230.
Hiro, D. Inside Central Asia. A political and cultural history of Uzbekistan, Turkmenistan, Kazakhstan, Kyrgyzstan, Tajikistan, Turkey, and Iran. NY and London: Overlook Duckworth, Peter Mayer Publishers, 2009. 448 p.
Hobsbawm, E. Introduction: Inventing Traditions // The Invention of Tradition / eds. E. Hobsbawm and T. Ranger. Cambridge: Cambridge University Press, 1983. Pp. 1-14.
Hohmann, S. National Identity and Invented Tradition: The Rehabilitation of Traditional Medicine in Post-Soviet Uzbekistan // The China and Eurasia Forum Quarterly. 2010. Vol. 8. Pp. 129-148.
Kurzman, Ch. Uzbekistan: The Invention of Nationalism in an Invented Nation // Critique: Critical Middle Eastern Studies, 1999. Vol. 8, № 15, Pp. 79-83.
Laruelle, M. The Nation Narrated Uzbekistan’s political and Cultural Nationalism. London-New York. 2016.
Lubin, N. Labour and nationality in Soviet Central Asia. London: MacMillan Press, 1984. 305 p.
Massell, G. The Surrogate Proletariat: Moslem Women and Revolutionary Strategies in Soviet Central Asia, 1919–1929. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1974. 448 p.
Phillips, A., James, P. National Identity between Tradition and Reflexive Modernization: The Contradictions of Central Asia // National Identities. 2001. Vol. 3. № 1. Рр. 21-35.
Pipes, R. The Formation of the Soviet Union: Communism and Nationalism, 1917–1923 / rev. ed. Cambridge. MA: Harvard University Press, 1970.
Schoeberlein-Engel, J., Identity in Central Asia: Construction and Contention in the Conceptions of “Ozbek”, “Tajik”, “Muslim”, “Samarquandi” and Other Groups: Ph.D. dissertation. Harvard University, 1994. 762 p.
Sengupta, A., Image and Influence: The Politics of Nation-Branding in Uzbekistan, Historiography and Nation-Building among Turkic Populations / Ed. by Birgit N. Schlyter. Stockholm & Istanbul, 2014. Vol. 5. Pp. 91-111.
Sengupta, A., Symbols and the Image of the state in Eurasia. Maulana Abul Kalam Azad Institute of Asian Studies, Kolkata, India, 2017.
Smith, A., Myths and Memories of the Nation. Oxford: Oxford University Press, 1999. 288 p.
Smith, A. National identity. Reno, Las Vegas, London: University of Nevada Press, 1991. 227 p.
Smith, A.D. The cultural foundations of nations: hierarchy, covenant and republic. Malden, MA: Blackwell, 2008.
Smith, A. Theories of Nationalism. Duckworth, 1971. Pp. 211-229.
Ubiria, G. Soviet nation-building in Central Asia: the making of the Kazakh and Uzbek nations. London and New York: Routledge, 2016. 272 р.
Weiser, E., National Identity within the National Museum: Subjectfication within Socialization // Studies in Philosophy and Education, 2015. T. 34. Pp. 385-402.
Zanca, R., Life in a Muslim Uzbek Village: Cotton Farming After Communism. Wadsworth: Cengage Learning, 2011. 212 p.