Введение

Современное религиоведение представляет собой комплекс дисциплин, каждая из которых при изучении религии и ее феноменов использует конкретные методологические подходы. Единой теории религии, которая бы объединяла их все, долгое время не существовало. Не так давно на русский язык были переведены труды голландского исследователя Ж. Ваарденбурга, чья теория, на наш взгляд, способна ликвидировать данный пробел. Благодаря новой концептуализации религии как системы ориентирования становится возможным систематическое исследование религии и изучение религиозных фактов (Ваарденбург, 2016: 41). Эмпирически измеримый объект исследования обозначается в концепции Ж. Ваарденбурга термином «объективный религиозный факт», он интересен для религиоведа лишь в той мере, в какой способен иметь определенное религиозное значение для человека, например, менять систему его ценностных доминант, интенциональную направленность, что в итоге влияет на поведение и образ жизни человека. То есть один и тот же религиозный факт, некая единица, ставшая объектом изучения религиоведа, является одновременно и объективным (эмпирическое измерение объекта, его историко-культурная составляющая), и субъективным (уровень значений и смыслов) фактом.

В русле данной теории Ж. Ваарденбург представляет метод систематического исследования религиозных фактов, который включает в себя четыре равнозначных, последовательно применяемых подхода: исторический, сравнительный, контекстуальный и герменевтический. В современном религиоведении данный метод, как и вся теория Ж. Ваарденбурга, рассматриваются в качестве объекта самостоятельного изучения (Кольцов, 2013; Аринин, 2015; Самарина, 2019; Красников, 2022), при этом отмечается необходимость уточнения некоторых теоретических аспектов представленной им концепции (Кольцов, 2013: 99), а также необходимость реального применения представленной методологии в рамках конкретного религиоведческого исследования (Красников, 2022: 134).

На настоящий момент в отечественном религиоведении феномен юродства в качестве объекта диссертационного исследования был изучен лишь Е.А. Воронковой (Воронкова, 2011). В качестве ведущего метода автор использовала сравнительный метод в рамках феноменологического подхода. При этом контекстуальный анализ, на наш взгляд, был недооценен. Систематическая методология Ж. Ваарденбурга применительно к исследованию феномена юродства эти подходы рассматривает как равноправные, результаты которых дополняют друг друга, что способствует более глубокому и детальному изучению данного предметного поля. На последних этапах исследования феномен русского юродства рассматривается в контексте православной традиции, применяется герменевтический подход. Это делается с целью выяснения субъективных религиозных значений данного феномена для самих юродивых, их современников и потомков.

Высший смысл, который православный подвижник может реализовать в своей жизни и передать ближнему, – это любовь. Являясь важнейшей христианской этической ценностью, она – альфа и омега в системе ориентирования каждого приверженца православной веры. Феномен русского юродства часто представляется как парадоксальная или же уникальная в нравственном плане, по словам Ю.В. Кокаревой, форма подвижничества (Кокарева, 2010: 84). Действительно, согласно Священному Писанию, не следует вводить ближних в раздражение, гнев, осуждение: «Сказал также Иисус ученикам: невозможно не прийти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят; лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих» (Лк.17:1-2). Между тем зачастую видимая сторона юродства для стороннего наблюдателя предстает именно такой. В статье поставлена цель показать смыслополагающее значение любви для раскрытия этико-аксиологической составляющей феномена русского юродства. В целом, проблема соотношения границ этичности, самого факта возможного существования этих границ в поведении юродивых, любви как высшей ценности православия остается в научно-исследовательской литературе не раскрытой и представляет особую актуальность для религиоведческой науки.

Основная часть

Для начала рассмотрим место и значение такой этико-аксиологической константы как «любовь» в контексте православной теологии. Ее доминантность не вызывает сомнения: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1Ин.4:16). Бог, в согласии с православной трактовкой, не имеет любовь, но Сам ею является. Излучающий любовь излучает высшую Истину. Данное положение является исходным для всей христианской веры. Обожение, считающееся целью православного верующего человека, невозможно без любви. Известно, что в пространстве древнегреческого языка существует несколько слов, обозначающих «любовь». Каждое из них обладает особым смыслом: ἔρως – вожделение, φιλία – дружба, στοργή – привязанность. Христианское понимание любви отражается в греческом слове αγάπη – милосердие, самоотречение, любовь к ближнему. Смысл любви при этом раскрывается в совершенно новом свете. Прп. Иоанн Лествичник писал о любви как о качестве, благодаря которому человек уподобляется Богу (Иоанн (Лествичник), 2013: 417). Любовь в православной традиции – это само переживание счастья от причастности к божественному, «источник веры, бездна долготерпения, море смирения» (Иоанн (Лествичник), 2013: 417). В древнегреческих текстах αγάπη встречается крайне редко. Широкое употребление αγάπη находит именно при переводе Священного Писания: в Ветхом Завете (Иерем.2:2; 2Цар. 13:15; Еккл.9:6; Песн.2:4,5,7), в Евангелиях и апостольских посланиях (Мф.22:37-39; Рим.5:7; Рим.13:10; 2Ин.4:7: Галат.2:20 и др.). А.П. Лопухин отмечал, что те же качества, которые присущи любви к Богу, – чистота, свобода, отсутствие личной выгоды, корысти, – присущи любви к ближнему (Толковая Библия…, 2009б: 714). Автор также напоминает о людях, уверовавших во Христа, несущих слово Божие, однако на деле остающихся равнодушными к страданиям других. Без деятельной любви к Богу и к ближнему все высокие слова обесцениваются: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий» (1Кор. 13:1).

Когда мы говорим о святых подвижниках, чье благочестие не вызывает сомнения, то и сама любовь, явленная через них Богом миру, не вызывает сомнения. Речь может идти о множественных проявлениях сострадания, милосердия, материальной помощи нуждающимся, различных видах духовного вразумления. Если же на горизонте возникает образ юродивого, то, как правило, даже верующие люди по первому чувству склонны сомневаться в их действенной помощи окружающим. В лучшем случае юродивый останется блаженной фигурой, которую предпочтительнее на всякий случай обойти стороной и оставить на Божье попечение, а в худшем он станет предметом злословия и поношения. Духовная высота данного подвига скрыта от внешнего взора и является предметом особого рассмотрения. С точки зрения православной теологии, юродство является православным духовным подвигом, и в основе этого подвига, как и любой другой формы православного подвижничества, лежит любовь.

Святые подвижники православной традиции, явившие собой пример любви и этической выси, православную этику осуществляли в мирских реалиях в формах, понятных каждому верующему человеку. Юродивые же делали тоже самое, но шли «от противного». Не случайно в пространстве древнерусской словесности одним из слов, предвосхитивших общеупотребительное «оуродъ», было слово «похаб». По происхождению оно производно от глагола «хабить», то есть портить (Этимологический словарь русского языка [Электронный ресурс] URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/vasmer/50051/хабить). Известно, что когда человек сталкивается с различными бедами, то православный христианин должен задаться вопросом: для чего? Юродивого можно назвать культурным, социальным бедствием своего времени и тех жизненных реалий, в которых он совершает свой высокий подвиг. К нему также применим вопрос, для чего он дан именно этой эпохе? Почему именно эти люди его окружают? Ведь Бог, согласно православной традиции понимания жизни, далеко не каждого делает живым свидетелем истинного подвижничества. Проблему непотребного поведения и широкого почитания юродивых в русской культуре поднимали многие исследователи. Так, Л.В. Янгулова пишет о том, что непонятное окружающим поведение юродивых представляет собой действительное исполнение Божиих Заповедей. То есть юродивые проповедуют не словами, а поступками, в которых следует искать особый смысл (Янгулова, 2001: 205).

Описание внешне неприглядного поведения часто встречается на страницах житийной литературы о юродивых. Так, в житии блж. Василия Великого Московского, Христа ради юродивого описан эпизод, когда святой прогоняет беса, принявшего облик нищего. Другими поступками он тоже не вызывал доброго расположения у современников: святой мог опрокинуть лоток с калачами, пролить кувшин с квасом. За это блаженный Василий Великий подвергался побоям со стороны торговцев. Впоследствии, как сообщает житие, выяснялось, что квас оказался непригодным к употреблению, а калач плохо испеченным (Полное житие блаженного Василия, Московского чудотворца).

Другой пример – из жития блж. Иоанна Московского, Христа ради юродивого по прозвищу Большой колпак. Часто блаженного можно было видеть стоящим посреди улицы со снятым с головы колпаком, смотрящим на солнце и подолгу молящимся. За молитвенное делание посреди белого дня он подвергался насмешкам и оскорблениям, перенося их с кротостью (Полное житие блаженного Иоанна Московского). Здесь мы видим, что истовая молитва Богу, не скрываемая от людей в келье или ином другом уединенном месте, является предметом общественного поношения и своего рода провокацией.

Подвиг юродства в контексте православной традиции выглядит следующим образом. Ставшие на путь юродства отказывались от полутонов в духовной брани. Они шли за Богом до конца, ежедневно и ежечасно следуя указаниям Христа пребывать в Нем, исполнять Его волю. Такой путь требует известного отречения от мира, обрекает на непонимание окружающих, делает юродивого странным для общества, но действительно угодным Богу. Иеромонах Алексий Кузнецов отмечает, что юродивые не бежали из мира, но отрешились от того мирского, что противоположно духу Христову (Алексий (Кузнецов), иером). Особенно актуальной для подвига юродивых становится девятая Заповедь Блаженства: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня (Мф.5:11)». А.П. Лопухин в толковании на пятую главу Евангелия от Матфея отмечает, что в греческом языке есть четыре слова, переводимые на русский язык как «счастье» или «блаженство». В Нагорной проповеди использовалось слово μακάριος, означающее «духовное счастье». При переводе еврейского термина הישועה – «спасение» греческое μακάριος выступило его аналогом. Анализируя значения еврейского и греческого слов, А.П. Лопухин дает наиболее полное толкование «блаженных» людей. Таковыми автор называет нравственно высоких, обладающих «внутренним миром и счастьем и здесь на земле» (Толковая Библия…, 2009а: 100). Не зря юродивых также называют блаженными, то есть спасенными, духовно счастливыми.

При специальном рассмотрении юродства как особого типа христианского подвижничества акцент следует сделать не на творящемся безумии – внешней стороне, а на его внутренней интенциональной составляющей. Т.А. Недоспарова выделяет три типа юродства: юродство самих юродивых Христа ради, юродство подвижников (эпизодическое) и юродство всех христиан (Недоспарова, 1997: 5-7). Мысль о том, что юродство – это путь всех верующих православных христиан, разделяет О.Н. Кузнецова (Кузнецова, 2019: 37). Итак, сущность всех трех указанных выше видов юродства православная теология раскрывает следующим тезисом: безумием для мира является исполнение заповедей Христа. Различие верующих людей в этом смысле будет состоять лишь в самой степени «безумства», которую каждый определяет для себя. Юродство – это крайняя степень уничижения, полный разрыв с миром в сердце своем, на которую способны немногие. Последнее подтверждается многочисленными упоминаниями об особых знамениях или/и о благословении духовника на такой подвиг. Безумствование юродивых не призывает людей отрекаться от разума как той силы, которой Бог наделил человека. Разум как дар Божий нужно употребить для познания пути ко спасению.

Этические нормы строятся на стремлении не нарушить удобство другого, не вызвать у ближнего раздражение. В их основе лежит забота о другом, любовь к другому. Однако в контексте православной традиции речь идет о заботе высшего порядка. В данном случае понятие «любовь» в этическом аспекте представляет собой такое попечение о ближнем, которое ведет его ко спасению. Примером такого попечения в социальном служении юродивых, вызывающих зачастую негативную реакцию у людей, является обличение (выявление истинного облика). На страницах Священного Писания содержится указание на приемлемость обличения ближних: «обличай их строго, дабы они были здравы в вере» (Тит.1:13), «и не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте» (Еф.5:11), «Бог определил нас не на гнев, но к получению спасения через Господа нашего Иисуса Христа, умершего за нас, чтобы мы, бодрствуем ли, или спим, жили вместе с Ним. Посему увещевайте друг друга и назидайте один другого, как вы и делаете» (1Фес.5:9-11). Первым обличителем был Сам Господь наш Иисус Христос, призывавший фарисеев и иных к покаянию: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете» (Мф.23:13).

Весьма важно замечание делает Н.З. Гаевская: прежде чем начать обличать других, сначала был обличен сам юродивый (Гаевская, 2013: 199). Вначале Бог раскрывает человеку все его несовершенство, озаряет Духом Святым и призывает на особый подвиг. Деятельное исполнение Божественных Заповедей, подверженное поношениям и гонениям, уличает и наставляет профанный мир (Петрунин, Шарабарина, 2020: 52). Именно в этом, согласно А.М. Панченко, заключается активная сторона юродства (Панченко, 1999: 398). В целом, социальное служение юродства можно отразить в следующем тезисе: «личное духовное преображение влечет за собой и преображение находящихся рядом людей путем обличения их личных грехов» (Петрунин, Шарабарина, 2020: 52). Б.А. Успенский называет поведение юродивых дидактическим анти-поведением. Отрицание грешного мира порождает обратное поведение; обличение неправды этого мира одновременно приобщает его к миру потустороннему. Нереальным и показным становится характер этого мира, сам же юродивый ведет себя нормально в контексте существующего вокруг него сакрального микропространства (Успенский, 1996: 469-470). Иеромонах Иоанн Кологривов, рассуждая о русских святых в целом, приходит к выводу об их социальной активности. Даже истовые мистики не могли судорожно сосредотачиваться всецело лишь на своем спасении. Многие из них были прекрасными организаторами, борцами с язычниками, с разными проявлениями неправды в мире (Иоанн (Кологривов), иером., 1991: 13).

Жан-Клод Ларше, анализируя восприятие безумства христианством, раскрывает важную часть христианской антропологии: осуждающий человек, человек, которому Бог дал возможность в земных реалиях столкнуться со святым, но он оказался не способным понять его и принять, «сохраняет в себе неизгладимый и непреложный образ Божий, который составляет его истинное существо, глубинную природу…» (Ларше). Именно к Образу Божию в человеке и обращается юродивый в своем социальном служении. Именно к нему обращена любовь юродивого, и именно этот Образ в человеке, являющийся, в согласии с православной трактовкой, его подлинной сущностью, юродивый пытается очистить.

Рассматривая религиозное значение феномена русского юродства для его современников, мы видим следующее: многие люди – современники юродивых, столкнувшиеся с неординарными подвижниками, не понимали и не принимали праведников, подвергали их гонениям. «Рассуждая о нравственном достоинстве того или иного поступка, – пишет И.В. Рынковой, – оценить его надлежащим образом можно лишь тогда, когда известна его цель» (Рынковой, 2009: 289). Любовь как неотъемлемая этико-аксиологическая доминанта блаженного в самом общем виде проявляется в следующем: из любви к Богу и к Образу Божию в людях юродивый уходит от мира и становится иноком в своем сердце. Принимая особый подвиг, он создает ситуации обличения, в которых его ближние проявляют свой истинный облик: они могут проявить любовь к ближнему или отвернуться от нуждающегося. Увидев самих себя, часть из них приходят к покаянию, что и является целью социального подвижничества юродивых. По словам еп. Александра (Милеанта), юродивые в основном подвизались в кругу наиболее порочных людей для того, чтобы их исправить и помочь обрести спасение. При этом многие внимали святым подвижникам и обращались к Богу (Александр (Милеант), еп.). Однако были и те, кого поведение святых вводило в приступы малодушия, заставляло поступать не лучшим образом. Н.Л. Чулкина и Д.Б.В. Гомес перечисляют причины, по которым часть людей не принимали юродивых, а также отмечают тот факт, что в основном юродивых принимали люди, хорошо знакомые с учением Христа (Чулкина, Гомес, 2016: 293). Ранее мы приводили цитату из Священного Писания о соблазнении ближних своих (Лк.17:1-2). Василий Великий писал, что под соблазном именуется преступление закона, заповедей Божиих или же введение других людей в беззаконие (Василий Великий, свт.). Юродивые не преступают заповеди Божии, а исполняют их. Другое дело, что само исполнение не понимается их современниками. Святитель Филарет предостерегает презирать любого человека: «самое бытие человека служит признаком, что Бог не презирает его. Кто же дерзнет презирать то, чего не презирает Бог?» (Филарет (Дроздов), свт.).

Т.Ю. Тарновский отмечает, что в системе нравственных ценностей любовь выступает в качестве «механизма», посредством которого «высшие нравственные идеалы и ценности (долг, добро, красота, истина), проявляются в добродетелях» (Тарновский, 2011: 7). При этом, по мысли автора, формируются особые ценностно-мотивационная и эмоционально-психологическая установки. Посредством волевых актов высшие ценностные идеалы выражаются в конкретной деятельности человека. Примером реализации ценностных идеалов православия является молитва за ближнего. Юродивые не становятся исключением, что отмечает А.Н. Ильин (Ильин, 2015: 10). Подобно тому, как Иисус о распинателях говорил «…Отче! прости им, ибо не знают, что делают…» (Лк.23:34), юродивые молятся за души тех, кто их не понял и не принял, за всех, с кем в земной жизни свел их Господь.

Любовь юродивых к ближним, помимо молитв, проявлялась также в действительной зримой помощи. В житии блаженного Иоанна Московского, Христа ради юродивого приводится случай, когда святой по пути из храма словно случайно наступил на больную ногу человека, который вследствие этого получил исцеление (Полное житие блаженного Иоанна Московского). Юродивые могли совершенно молча, невербально предупреждать окружающих об их будущей участи. В некоторых случаях они прямо помогали людям избежать несправедливых гонений, предстоящих несчастий, спасая как отдельных людей, так и целые семьи. Юродивые только иносказательно указывали на предстоящие мучения или представляли их наглядным образом. Так, в начале XX в. мученик Алексий Волошин пришел к своей сестре и стал молча собирать ее вещи. После, ничего не объясняя, ушел. Сестра стала хранить эти вещи отдельно. Через некоторое время комиссия изъяла у нее имущество, при этом спрятанные вещи остались при ней (Дамаскин (Орловский), игум., 2001: 337). Юродивые указывали не только на будущие бедствия, но и приотворяли завесу светлых, радостных событий. Так, блж. Прокопий Вятский приносил хлеб и воду попавшему в опалу московскому боярину М. Татищеву, который пребывал под арестом в вятской темнице. Юродивый также стучал по ее двери и замку, словно предрекая скорый выход боярина. Действительно, не прошло много времени, как опальный боярин был освобожден (Полное житие блаженного Прокопия Вятского).

Другим зримым примером реализации любви в поведении юродивых являются их милосердные поступки, что также отмечено О.А. Туминской (Туминская, 2017: 45). Блж. Алексий Ворошин ходил в кафтане до колен, а всю подаренную одежду отдавал нуждающимся (Житие мученика Алексия Ворошина, Елнатского, Христа ради юродивого). Блж. Андрей Тотемский имел только самое необходимое, что было нужно для пропитания. Почти все полученное от людей он делил с бедняками (Полное житие блаженного Андрея Тотемского, Христа ради юродивого). Интересен эпизод из жития блж. Василия Московского чудотворца, когда тот отдал царские дары иностранному купцу, оставшемуся безо всего. Обедневший купец не мог просить помощи у людей, так как носил богатую одежду, но при этом три дня ничего не ел. Тем самым блж. Василий Московский оказывал помощь тем, кто стыдился ее просить (Полное житие блаженного Василия, Московского чудотворца). Таким образом, мы видим, что милосердие как деятельная любовь к ближнему является неотъемлемой чертой социального служения русских юродивых.

Заключение

Согласно методологии Ж. Ваарденбурга, поведение юродивых нужно анализировать как конкретный религиозный факт. Герменевтическое исследование данного факта имеет особую важность, поскольку его истолкование людьми и обществом становится для них особым ценностным ориентиром, а его осмысление проливает свет на православную религию как таковую. Провокационное поведение юродивых труднодоступно для понимания со стороны наблюдателя. Однако оно представляет собой внешнее отражение настоящего духовного подвига, имеющее глубокие основания в текстах Священного Писания и не вступающее с ними в противоречие. Юродивые создают такую ситуацию, в которой окружающие люди могут проявить любовь к ближнему, встать на одну ступень ближе к Богу. Вопрос о том, насколько внутренний мотив и видимая неприглядная сторона юродства согласуются между собой, разрешается в факте признания Русской Православной Церковью юродства Христа ради как особой формы христианского подвига. В агиографической литературе помимо экстраординарного поведения нередко описываются эпизоды прозорливости русских юродивых, их молитвенного делания.

Таким образом, религиозный смысл поведения юродивых в контексте православной традиции можно свести к следующим двум положениям. Во-первых, их поведение является действительным исполнением заповедей Христа, во-вторых, юродивые целенаправленно создают пограничную ситуацию, в которой воспринимающий сторонний наблюдатель проявляет свою сущность. Реакция на юродивого будет зависеть от того, какое субъективное религиозное значение открылось в нем для человека.

Кроме того, любовь как этико-аксиологическая доминанта православного подвижничества представляет собой его неотъемлемый элемент и, можно сказать, стержень. Она являет себя в обличении ближних (стремлении сместить интенциональную направленность ближнего в направлении Бога), молитвенном делании и милосердных делах. Согласно православной традиции, путь Христа и идущих за Ним людей – это путь Любви. Ее проявление раскрывается не только в сотериологической перспективе индивидуального спасения, но и является целью социального служения любого типа православного подвижничества, и юродство здесь не исключение.