Концепт аттрактивности (контуры семантического поля)

Концептуализация аттрактивности архитектурных явлений позволяет уточнить особую открытость архитектурного творчества, эстетико-художественную неповторимость «индивидуального сознания» архитектора, перспективы раскрытия его «чувственно-психического потенциала» и т.д. (Ковалёва, 2017: 39). Между тем, остается вполне актуальным вопрос о смысловой определенности самого концепта, его логической содержательности и когнитивных постоянных его семантического поля (Казыдуб 2011: 96–102). Конвенционально, «это выглядит серьезной проблемой», поскольку аттрактивность «является одной из сущностных характеристик в искусстве и дизайне вообще. Без выделения аттрактивности как ценностной (аксиологической) категории искусства, ее эмпирического и аналитического изучения, невозможно понять факторную основу искусства, раскрыть механизмы его воздействия на человека» (Степанов, 2019: 50).

В материалах искусствоведческих исследований концепт аттрактивности встречается, как правило, в виде контекстного элемента. Здесь «зачастую выявление аттрактивности происходит на уровне субъективном, в ситуации интуитивного усмотрения целостных качеств конкретного произведения» (Степанов, 2019: 51). В ходу оказывается понятие «неясной аттрактивности», которая соотносится с математическими «неясными значениями» Ф. Заде, поскольку «…присутствие в этом мире какого-нибудь явления в неотчетливом виде еще не есть свидетельство его отсутствия, несуществования» ((Степанов, 2019: 51); ср.: (Заде, 2001)).

Не вполне теоретически адаптированный и развитый, концепт аттрактивности оказывается эпистемологически востребованным; эксплуатируется при этом некое «аттрактивное бессознательное» – провокативные схемы эстетического эксцесса, эпатажа, в основании которых некоторое желание новизны: удивить, поразить, для того, чтобы привлечь «в настоящее время», поскольку «никогда объекты такого типа не были столь массово востребованы» (Казакова, 2014: 3). Хорошо заметно, что эпистемологическая мобилизация концепта аттрактивности применительно к архитектурным явлениям возникает в маркетологическом контексте, в связи с культурно-архитектурной привлекательностью туристических территорий, – как некое «основное системное свойство рекреационных ресурсов, природных и культурно-исторических объектов, свидетельствующих об их рекреационной ценности» (Лазовская, 2011: 229) (см. также: (Сафарян, 2015)). В рамках общей стратегии создания и развития архитектурной среды уточняются теоретические основы проектирования «предельно положительных аттракций» (Проектирование туристских аттракций, 2019: 4), где архитектурное пространство все чаще представляется в перформативном аспекте – как огромное, яркое зрелищное действие – «аттракцион» как художественное явление, с его нацеленностью на «привлечение», «изумление», «неожиданность» и т.д. (Липков, 1990).

Концепт аттрактивности, надо полагать, возникает не столько из потребностей метатеоретической объективирующей рефлексии архитектурных явлений, сколько телеологически, с практической определенностью, как некоторое актуальное «зачем». «Если столетие назад искусство поставило во главу угла не что, а как, то сегодня актуальнее было бы и то, и другое поставить в подчинение “зачем”» (Лазарева, 2007). Своего рода эпистемологической призмой, позволяющей уточнять понятие аттрактивности в его актуальном «зачем», является «поле художественной интеграции новейшей архитектуры», которое «сегодня регулируют, прежде всего, несколько ориентиров – “концепция”, “театр”, “дизайн” и “естественно-природное начало”» (Дуцев, 2013: 158). В архитектурной эстетике происходит поворот в сторону эффекта и иллюзии; при этом стирается грань между арт-объектом, архитектурной формой и пространством, когда само архитектурное пространство вовлекает и, одновременно, развлекает – узнаваемыми метафорами или «говорящими» формами. Доминантным оказывается стремление освоить концепт аттрактивности как понятие междисциплинарного и поискового характера, позволяющее уточнить оппозиции «нового» и «привычного» (Раппапорт, Рефлексивная механика), «актуального» (Раппапорт, Ситуация 65), «переживаемого» (Раппапорт, Визуальность и проблематизация), некоторую «высокую степень» положительных эмоций и т.д. (Раппапорт, Стечения обстоятельств и стилей) и др.; при этом критериальными являются уникальность, экзотичность архитектурных явлений, характеризуемых как аттрактивные.

Эстетика архитектурного перформанса

(событийные смыслы аттрактивности)

Перформанс становится возможным в архитектурной среде, перестающей быть незаметной, отсылая «к таким выражениям, которые не просто описывают действительность, но утверждают ее, являются “автореферентными” – создают то, о чем говорят» (Невлютов, 2018: 2). Для архитектурного перформанса характерны изменения, которые как будто десубстантивируют архитектурное явление как некий «архитектурный объект»; под вопросом, стало быть, оказывается и эстетико-художественная субъектность архитектурного явления. Едва ли не спасительным в связи с этим является концепт аттрактивности, который запечатлевает динамические моменты архитектурного перформанса – позволяет выйти в некоторый континуум рефлексии архитектурной среди, за границы ее очевидной пространственной объектности, уточнить динамизм архитектурного пространства в его перформативной, зрелищной временности.

Исследовательские результаты, полученные в целом ряде работ (Лапшина, 2011;  Лапшина, 2016;    Ладовский, 1926;  Заяц, 2016: 95-105; Винницкий, 2021: 52-57; Лапшина, 2012: 17-21; Раппапорт, Пространство среды и др.) позволяют заметить междисциплинарный дрейф концепта аттрактивности – в гибридных конструктах эстетико-филологического или психологического характера (фабула освоения динамического пространства, соотношение законов зрительного восприятия с экономией психической энергии человека и т.д.), которые тем самым структурируют особую смысловую подвижность, или, иначе, перформативную выразительность – «многообразные выражения» современной архитектурной среды (ср.: Раппапорт, Пространство среды). В контексте перформативных инсталляций актуальными становятся «рекреационные пространства» (когнитивные метафоры М. Дженкинса, Н. Полисского, Д. Хейна и др.); некоторой экзистенциальной границей жизненности архитектурного перформанса  является его эпатажная репеллентность, «отвратительность»[1]; «постоянное обновление, ремонт здания, разрушающегося под воздействием природных сил, привносит в архитектуру новое значение, конструирует непреднамеренный смысл, который изначально в ней не присутствовал» (Невлютов, 2018: 181), – в своей конкретности «архитектура стремится принять время и среду как изначальные основания своей деятельности, тем самым утверждая перформативную природу архитектуры» (Невлютов, 2018: 179).

Концепция аттрактивности применительно к архитектурному перформансу позволяет, как представляется, зафиксировать некоторые спонтанные и часто эстетически решающие моменты архитектурной динамики. В пределах уже состоявшихся исследований общетеоретических аспектов перформативности в архитектуре (Mostafavi, 1993; Vesely, 2004; Kolarevic, 2003; Leatherbarrow, 2020) и др.) вполне можно поставить вопрос об уместности конкретно-событийного языка описания архитектурного перформатива, который имеет своей смысловой доминантой изменчивость, ориентированную как будто «извне вовнутрь», на локализацию эстетическую действительности, онтологическое упрочение ее непрестанной перформативной динамики.

Примечательно, что аттрактивная событийность архитектурного перформатива выразительным образом интенсифицируется в виртуальной среде, при создании некоторых иллюзорных медийных поверхностей, с их  эффектами визуальной дематериализации. Одним из исторически устойчивых прецедентов перформатива вполне можно считать анаморфизм, когда вследствие определенных визуальных решений некая архитектурная форма возникает из некоторой разрозненности деталей, перформативно прочитывается как единый образ (см.напр: Люсый, 2012: 109-126; Лакан, 2004: 8-100 и др.)[2]. Интерактивные изображения изменяют визуальные характеристики архитектурной постройки, конструируя новый реально-виртуальный, перформативно-событийный ее образ. Архитектурные сооружения-аттракционы, эстетические свойства которых заданы перформативно, вовлекают человека в определенную перформативную игру «сможешь – не сможешь», с очевидным условием динамической стабилизации. При этом одна-единственная точка местоположения смотрящего может «собирать» фрагментность перформативных деталей в целостное изображение, которое может быть как плоскостным, так и объемным[3]. Ко всему, особым аттрактивным условием перформативной динамики архитектурного явления является звук[4].

Атттрактивность является качественной и довольно парадоксальной стилистической характеристикой сдвига внимания в архитектуре с готового произведения на событие – «является стилистическим эффектом» (Бенн, 2011:71) архитектурной перформативности, ее «аутентичной» эмоциональности, формально неуловимой «привлекательности» (Винницкий, 2021: 53). Перформанс именно стилистически процессуален, является феноменом эстетико-архитектурного переживания в его крайних динамических позициях, которые могут описываться в стилистически нагруженных терминах эпатажа, сценарности, ухода от стереотипа, деформации и др. в смысловом поле концепта аттрактивности.

Современная философия архитектуры переживает некоторый особенный период своего экзистенциального расширения – уточнения уже существующих познавательных установок и радикального преобразования эпистемологического языка описания архитектурных явлений, восполнения концептуальной полноты историчных смыслов архитектуры, не формализуемых в привычных терминологических структурах эпистемологических объективаций. Открытым здесь становится вопрос о том, чтобы понять искомую полноту в ее целостности и эстетической подвижности, событийной динамике условий ее возможности. Современная архитектурная среда интенсивно ориентирована на разного рода перформативные эффекты, часто неподрасчетные, стилистически устроенные; тем самым архитектурная рефлексия сосредоточивается в некоторых пластичных концептуальных формах, среди которых наиболее заметной и семантически веской является концепция аттрактивности с ее динамическим смысловым полем. При этом ценностно-смысловой характеристикой архитектурного творчества становится перформативное событие, которое, как представляется, придает концептуальному устройству архитектурной рефлексии плодотворную исследовательскую перспективу.