Введение

Философская традиция полоцкой неосхоластики является одной из наименее исследованных в рамках как белорусской, так и российской истории философской и социально-политической мысли. Оставляя для будущего детального исследования вопрос, почему так произошло[1], укажем лишь на перспективность научных поисков в этом направлении. В первую очередь, это связано с возможностью восполнить картину интеллектуальной истории Российской империи в обозначенный период. Обращение к полоцкой неосхоластике позволяет более точно реконструировать конфессиональный элемент российской истории, понять, каким образом взаимодействовали различные философские комплексы идей, пришедшие в проблемное поле российской истории философии после инкорпорации в Российскую империю бывших земель Речи Посполитой.

Исследование полоцкой неосхоластики как особой локальной философской традиции в интеллектуальном российском пространстве позволяет также уйти от стереотипов западоцентристской модели истории философии и уделить особое внимание исторически маргинализированным комплексам идей, которые и составляют в реальности самобытность любой национальной истории идей. Полоцкая неосхоластика также является территорией общего духовного наследия, ее изучение позволяет внести новый вклад в общую культурную историю России и Беларуси. Целью статьи является выявление и анализ основных этапов формирования и развития традиции полоцкой неосхоластики в интеллектуальном российском пространстве. Методология включает историко-философский метод, концепцию культурного трансфера, историко-сравнительный метод.

Основная часть

Первый период существования полоцкой неосхоластики – это ее генезис, чьи исторические рамки охватывают время с 1772 по 1812 гг. В 1772 г. Полоцк стал частью Российской империи, а в 1773 г. Общество Иисуса получило официальный запрет на существование по всей Западной Европе. В это же время иезуиты были приглашены Екатериной II в Российскую империю, в том числе и в Полоцк. Особое значение имел переход полоцких земель из одного государства в другое. Для представителей Общества Иисуса это также был переход из Западной Европы в Российскую империю. В интеллектуальной истории Беларуси это время позднего Просвещения. Сама же схоластическая традиция также переживала кризис, поскольку философские идеи «второй схоластики» больше не отвечали философским запросам, поставленным новыми философскими направлениями трансцендентальной философии И. Канта, социально-политическим интенциям радикального варианта Просвещения. Время окончания этого периода – 1812 г. – совпадает с открытием Полоцкой иезуитской академии.

Иезуиты-интеллектуалы, приехавшие в Полоцк, были представителями обширного течения религиозной философии, известного в тот период под названием аристотелевско-схоластической философии (Załęski, 1906: 121). Прибыв из Австрии, Италии, Пруссии, они осуществили трансфер идей специфической религиозно-философской проблематики в историко-культурное пространство Полоцка. Наличие поблизости других интеллектуальных центров в Варшаве, Вильно, заимствовавших идеи из немецкой философии, а также преданных революционным идеалам радикального варианта Просвещения, привело полоцких авторов к осознанию необходимости выработки апологетической стратегии.

В рассматриваемый период философская традиция будущей Полоцкой иезуитской академии только начинает формироваться, накапливая интеллектуальный потенциал. Этим может быть объяснено отсутствие в это время оригинальных самостоятельных произведений и большое количество переводной литературы, на основе которой и может быть составлено представление о специфике бытования философии в Полоцке в рассматриваемый период.

С 1784 по 1800 г. в коллегиуме педагогическую деятельность, включая преподавание философии, осуществляли профессора Я.Н. Магнани, М. Петух, Дж. Анджолини, П. Эстко, К. Новаг, Ю. Каменский, Р. Бжозовский. Теологию преподавали А. Руснати, Б. Скордиало, М. Боровский, А. Месерати, А. Абрамспег, Я. Раушер, Н. Мусницкий (Giżycki, 1905: 17-24).

Творчество А. Месерати представляет собой феномен кросс-культурного влияния – им на итальянском языке в Полоцке были изданы философские труды полоцкого иезуита П. Скаргта (Daugnon, 1906: 176).

О творчестве Я.Н. Магнани в настоящий момент известно мало. Есть свидетельства о его совместной работе с другим иезуитом Ф. Каро над новой редакцией учебного плана Ratio Studiorum, в нем были увеличены часы на изучение точных наук и языков (Инглот, 2004: 143). Ничего не известно о творчестве М. Петуха, К. Новагка.

До приезда изгнанных из Европы иезуитов в Полоцк здесь уже существовала сложившаяся система обучения философии в виде «штудий», где изучались два предмета, венчающих систему схоластического образования, – философия и теология (Ганчарук и Ганчар, 2012: 91).

Значительное внимание в рамках учебного плана Полоцкого коллегиума уделялось экспериментальным и естественным наукам; в программе философского курса присутствовали темы, посвященные высшей математике, космологии, физике (Južnič, 2004: 215). Воспитание личности было связано с привитием качеств героической доблести и патриотизма (Гончарова, 2006: 148).

Значимой фигурой в полоцком историко-культурном пространстве этого времени был Т. Бжозовский. Он состоял в переписке и сотрудничал с известным католическим философом Ж. де Местром (Edwards, 1977: 69). Т. Бжозовский в 1782 г. осуществил перевод с французского религиозно-философского словаря главного оппонента Вольтера – К.Ф. Ноннота. В нем подробным образом были рассмотрены «ошибки» французского просветителя (Nannote, 1782, 18).

В типографии полоцких иезуитов в 1790 г. П. Эстко был издан перевод работы Ж.Б. Мани «Аксиомы христианской философии, рассмотренные из четырехчастной вечности» (Баўтовіч, 2018: 31). Поскольку на сегодняшний день полоцкий вариант работы Ж.Б. Мани недоступен, в исследовании был использован более ранний текст люблинского издания 1756 г. Основополагающей идеей работы Ж.Б. Мани была «божественная арифметика», состоявшая из четырех аксиом (Manni, 1756: 29). Особый интерес в контексте своеобразия рефлексии автора представляет аксиома о вечности души. Она была посвящена понятию «врата в вечность», связанного с категориями «никогда», «всегда», «вечно». Вечность рассматривалась как неизменная сфера, центром которого выступало «всегда», границами – «никогда» (Manni, 1756: 12).

Популярным у полоцких иезуитов оставалось наследие античной традиции. Об этом свидетельствует издание в 1788 г. в полоцкой типографии иезуитов сборника работ Августина Аврелия (Баўтовіч, 2018: 29). В 1793 г. – сборника афоризмов Цицерона (Баўтовіч, 2018: 42). В 1805 г. – его же произведений «Об обязанностях», «Речи», «О дружбе» (Баўтовіч, 2018: 101-102).

В 1801 г. был издан перевод на польский язык работы известного французского интеллектуала XVII века Д. Буура «Христианские заметки на каждый день месяца» (Баўтовіч, 2018: 75). Книга представляет собой специфические «духовные упражнения» (Bouhours, 1880: 3). Выбор тем традиционен для этого жанра медитативных размышлений. В первую очередь, это рассуждение о вере, трактуемой как основание для жизни (Bouhours, 1880: 8). Философская рефлексия автора фундирована принципами провиденциализма (Bouhours, 1880: 9), взаимосвязи общественного начала всех со всеми (Bouhours, 1880: 9). В центре работы находится духовное бытие личности.

Полоцкие иезуиты проявляли интерес к естественнонаучной проблематике. Об этом свидетельствует выход в 1802 г. книги Р.-Ж. Гаюи «Элементарная физика» (Баўтовіч, 2018: 78), где представлены вопросы естественной философии (Haüy, 1806: 2). Особого внимания была удостоена теория пространства и времени И. Ньютона (Haüy, 1806: 15).

Период генезиса полоцкой неосхоластики был подготовительным. Это и политический переход из одного государства в другое, и мировоззренческий, связанный с необходимостью освоения иезуитами нового культурного пространства, и философский. Это состояние «перехода», по нашему мнению, и объясняет тот факт, что в культурном наследии полоцких иезуитов в это время отсутствовали оригинальные авторские произведения.

Как особенность следует отметить отсутствие прочных связей с виленским и варшавским академическими центрами. Полоцкая традиция философии уже в самом зачаточном состоянии не могла унаследовать от философии XVIII века тех черт, что были характерны для этих интеллектуальных сообществ, поскольку ее философское развитие было строго подчинено педагогическим целям, представленным в уже названном выше Ratio Studiorum.

Актуальным остается вопрос осмысления дихотомии вера – разум. Для полоцких философов в период генезиса главенствующей была установка о примате веры над разумом, а не томистский принцип их гармонии. Развивается направление натурфилософии.

Второй период будет корректным назвать периодом институализации. Его начало связано с открытием в 1812 году в Полоцке академии. Философские идеи развиваются уже в рамках академической философии. В связи с этим актуальным вопросом является реконструкция специфики преподавания философских курсов.

Важными источниками для решения этой проблемы являются учебный план для иезуитских учебных заведений Ratio Studiorum и конкретизирующие его документы: «Список наук, изучаемых в Полоцкой академии Общества иезуитов» (Zbior, 1818: 219), а также «Регламент обучения в Полоцкой академии». Согласно последнему философия как учебная дисциплина имела следующее определение: «наука естественной мудрости, главная обязанность которой – придерживаться и стремиться к истине, добродетели и счастью» (Darowski, 2012: 207).

Важным событием этого периода является издание в типографии Полоцкой иезуитской академии произведений уже непосредственно полоцких авторов. Вышла работа Ж.-Л. Розавена «Правда, защищенная и доказанная фактами от старой и новой клеветы». Она исследует комплекс исторических, социально-политических и интеллектуальных предпосылок изгнания иезуитов из Западной Европы, включая конфликт с Габсбургами, напряженный диалог с французскими философами, трансформацию самой религиозной политики. Характерно, что Ж.-Л. Розавен в духе Г.С. Гердиля называет группу французских интеллектуалов философами, противопоставляя им религиозную антифилософию (Rozaven, 1825: 160).

Также в полоцкой типографии был издан еще один труд Ж.-Л. Розавена «Соображения по поводу духа и учения православной церкви». Затем в Париже он был переиздан с добавлениями и исправлениями под названием «Вера русская и вера католическая». В этой работе Ж.-Л. Розавен жестко критикует теории естественной религии XVIII века, при этом одновременно разделяя позицию Ж.-Ж. Руссо о роли доказательства от авторитета в рамках христианской догматики (Rozaven, 1862: 54), поддерживает идею о примате истин Откровения над истинами философии (Rozaven, 1862: 57), а также концепцию самоочевидных истин. Показательно при этом, что истина религиозной философии приравнивается автором к математической аксиоме (Rozaven, 1862: 62), что в свою очередь свидетельствует о попытках придания дополнительной наукообразности богословским положениям.

В 1819 г. происходит знаковое для философской традиции полоцкой неосхоластики событие. В типографии выходит академический курс философии авторства Д. Анджолини «Философские наставления». Он приобрел такую популярность, что выдержал еще три издания вне академии – в Ферере (1820), Братиславе (1834) и Турине (1849) (Баўтовіч, 2018: 176). Это классический курс академической схоластической философии, посвященный рассмотрению проблем логики и метафизики. Часть, представляющая курс этики, утеряна. Источник имеет особую научную ценность, поскольку позволяет сформировать представление, каким образом представители полоцкой неосхоластики адаптировали ее основные понятия к актуальным философским вызовам (например, включение в курс натурфилософской проблематики, основанной на рассмотрении соотношения в природе естественных законов и божественной воли) (Angiolini, 1819: 250), вели полемику с набиравшими популярность идеями французского Просвещения (Angiolini, 1819: 214), трансцендентальной философии И. Канта (в особенности о статусе метафизики в системе научного знания) (Angiolini, 1819: 96), идеями представителей материалистического сенсуализма (осмыслением творческого наследия Локка) (Angiolini, 1819: 243), агностицизма и скептицизма (Юм, Беркли) (Angiolini, 1819: 116).

Отдельным направлением исследований выступает философская публицистика, представленная в журнале академии «Полоцкий ежемесячник». Он издавался не только для ознакомления широкой общественности с достижениями в области гуманитаристики и точных наук, но и для формирования определенного отношения к этим достижениям. Статьи печатались как преподавателями, так и студентами. Среди наиболее знаковых авторов следует отметить имена В. Бучиньского, К.Ю. Стаховского, Ж.-Л. Розавена, Я. Ротана.

На страницах журнала читатель не найдет примеров, относящихся к профессиональным философским изысканиям в рамках академической философии, в «Полоцком ежемесячнике» они отсутствуют. По мнению исследователя Д. Серебрякова, такая ситуация была обусловлена дискредитацией профессиональной философии в рассматриваемый период (Серабракоў, 2000). Мы эту точку зрения не разделяем, поскольку, на наш взгляд, она не принимает во внимание саму сущность философии полоцкой неосхоластики, характерными чертами которой были консерватизм и традиционализм. Причина отсутствия таких публикаций кроется не в страхе перед публичной критикой, наказанием или боязнью сурового цензора, она связана со специфической целью журнала. Это было просвещение публики в «легкой форме». Вместе с тем, философская проблематика присутствовала в форме обзоров, критических заметок, диалогов, полемических дискуссий. Содержательно она может быть разделена на три большие группы: 1) история развития теологических и философских идей; 2) знакомство с комплексами идей, поддерживаемыми представителями полоцкой схоластики; 3) критика западноевропейских философских идей и учений, вступавших в конфликт с программными установками схоластики.

Первое направление представлено статьей Ф.К. Стаховского «Рассмотрение работы Станислава Соколовского Partitiones ecclesiasticae» (Stahowski, 1818b: 43). Она посвящена вопросу соотношения философских и риторических элементов в творчестве С. Соколовского – известного теолога Речи Посполитой XVI века (Stahowski, 1818b: 46). Историческое развитие проблемы креационизма в различных философских учениях исследовал Ж.-Л. Розавен в статье «Геродот и Диодор Сицилийский – достоверны ли их речи о древности египетской монархии и будет ли их авторитет больше авторитета Моисея, если считать этого законодателя иудейского только историографом, а не писателем, вдохновленным Богом?» (Rozaven, 1818: 219-255). В контексте соотношения истин веры и разума была представлена история человечества в статье Я. Ротана «Замечания о замечаниях о столетних людях» (Roothaan, 1818: 153-171).

Второй вектор в «Полоцком ежемесячнике» – аналитический, был посвящен осмыслению философских течений того времени с акцентом на религиозно-философской проблематике. Проблема соотношения религиозной и светской философии рассматривается в эссе неизвестного автора «Союз современной философии и религии». Здесь представлены исторический экскурс по вопросу соотношения истин веры и разума в философии вплоть до XVIII века. (Przymierze, 1818: 60), а также критика религиозного мировоззрения и идей эволюции (Przymierze, 1818: 61). Ф.К. Чарноцкий в статье «Можно ли справедливо обвинять богословов в том, что они нападают на философию XVIII века?» размышлял над призванием философа. Данная работа, в сущности, является одной из первых попыток осмысления понятия религиозной философии в белорусской истории философии. Автор поддерживал идею, что есть философы от мира, к которым необходимо отнести Вольтера, Дидро, Гельвеция, Ж.Ж. Руссо, а есть философы от Бога (Czarnocki, 1820: 46).

Онтологическая проблематика представлена в статьях C. Петровича «Исследование о сверхъестественных явлениях...» (Piotrowicz, 1818a: 244-274) и «О сверхъестественных явлениях – исследование второе...» (Piotrowicz, 1818b: 77-117). С. Петрович заочно полемизировал с одним из значимых представителей западноевропейской философии этого периода – К.В. Гуфеландом, пытаясь дать определение понятию сверхъестественного. Исследования С. Петровича посвящены трем вопросам: что следует понимать под сверхъестественным, как определяются горизонты природного и как сверхъестественный источник может быть основой естественного права.

В журнале практически отсутствуют статьи, анализирующие социальную философию. Исключениями являются работа Ю. Залесского «Исследование о необходимости применения римского права», прочитанная как доклад на академическом заседании 16 сентября 1818 г. (Zaleski, 1818: 86-105), и работа Ф.К. Стаховского – «О толерантности» (Stahowski, 1818a: 18-44). Первая посвящена социальным регуляторам, вторая – проблеме веротерпимости и поливариантности понимания принципа толерантности в обществе.

Присутствует и этическая проблематика. Она затрагивается в статьях К. Ваньковича «Исследование о самоубийстве» и И. Ивицкого «Трактат, доказывающий, что люди испорченных обычаев с точки зрения моральных учений не могут быть хорошими писателями». Статья К. Ваньковича исследует развитие проблемы отношения к смерти в истории человечества. Критике подвергаются идеи французских философов XVIII в., связанные с ее материалистическим пониманием (Wańkowicz, 1818: 172). Аргументация основывается на принципе соотношения контингентного и необходимого бытия, где человеческое существование рассматривается как контингентное с присущими ему соответствующими характеристиками – заимствованной вторичностью бытия и ограничениями, являющимися следствиями материального существования (Wańkowicz, 1818: 176). Большое внимание автором уделялось принципу теодицеи и концепции естественного права (Wańkowicz, 1818: 184).

И. Ивицкий исследовал соотношение морального и разумного начал человека (Iwicki, 1818: 280). Его идея заключалась в том, что осуществлять объективные исследования в области истории, философии и литературы возможно лишь в том случае, если имеется соединение четырех сущностных элементов: красноречия, философского размышления, разума и воли (Iwicki, 1818: 284). Поскольку в основании моральной деградации лежит нарушение воли, это ведет к упадку каждого из названных выше видов интеллектуальной деятельности. Ярким примером, по мысли автора, является упадок современной ему философии с ее последующим измельчанием (Iwicki, 1818: 288).

Что касается осмысления иных направлений западноевропейской философской традиции, то этот вектор не представлен отдельными статьями. Он разрабатывался в рамках формирования собственной философской позиции и выполнял роль Другого, по отношению к которому представители философского сообщества Полоцкой иезуитской академии, не удовлетворенные ответами на имеющиеся интеллектуальные запросы, разрабатывали собственные программные установки.

Таким образом, второй период развития философской традиции Полоцкой иезуитской академии, названный нами периодом институализации, характеризуется тем, что происходит процесс легитимного оформления в рамках российского интеллектуального пространства самой философской традиции. Такая возможность появилась благодаря открытию академии. При исследовании традиционной проблемы соотношения веры и разума выбор был сделан в пользу томистской позиции, разводившей объект философии и теологии. Исключением стало лишь творчество Ж.-Л. Розавена.

В этот период философская традиция Полоцкой академии выходит за рамки академизма; в духе Просвещения она предлагает свои идеи для обсуждения широкой аудитории в журнале «Полоцкий ежемесячник». Пытаясь быть включенными в актуальные философские дискуссии, его авторы пишут статьи, касающиеся широко обсуждаемых в философских кругах проблем, сохраняя при этом верность программным установкам религиозной философии.

Многочисленные произведения этого периода, а также полемика с интеллектуальными центрами (Вильно) (общеизвестная дискуссия вокруг поэмы Н. Мусницкого «Полтава») и отдельными философами показывают, что полоцкие интеллектуалы напряженно искали новую методологию, которая позволила бы им дать ответы на вечные философские вопросы, поскольку идеи, полученные в период «второй схоластики», устарели и требовали немедленной ревизии на предмет актуальности.

Третий период – трансферидей полоцкой неосхоластики – начинается в 1820 г., когда Полоцкая академия прекратила существование, но заложенная в ее стенах философская традиция продолжала жить. Началом третьего периода следует считать упразднение ордена иезуитов на территории Российской империи и последующее прекращение здесь его деятельности, а окончанием – 50-е гг. XIX века, когда идеи полоцкой неосхоластики становятся частью более широких интеллектуальных движений религиозной философии.

К 1820 г. на территории Европы Общество Иисуса было возрождено, и многие тенденции схоластической традиции, зародившиеся в недрах Полоцкой иезуитской академии, получили дальнейшее развитие уже на новых территориях.

Среди знаменитых выпускников академии, выбравших философскую стезю, в первую очередь необходимо назвать В. Бучиньского – студента, а затем и преподавателя Полоцкой иезуитской академии. Философия рассматривается В. Бучиньским как универсальное знание, имеющее практическую ориентацию – поиск человеком своего предназначения; одновременно она выполняет роль служебной дисциплины в качестве подготовки разума к познанию Откровения. Философское знание служит промежуточным вариантом, мостом, соединяющим дисциплины, основанные на опыте, со знанием умозрительным, каковым является метафизика. Отсюда происходит деление философии В. Бучиньским на теоретическую и практическую (Buczyński, 1843: 4).

Представляется значимым в контексте исследования обратиться к выявлению статуса метафизики в рассматриваемой работе В. Бучиньского. С одной стороны, она представлена как классический вариант схоластической традиции, как возможность концептуального оформления религиозной доктрины христианства. С другой стороны, от новоевропейских проектов автор позаимствовал возможность рассмотрения ее как специфического вида знания и самостоятельной науки (Buczyński, 1843: 4).

Вторая работа В. Бучиньского «Основания религиозной доктрины, в которых философские принципы применяются к религиозным истинам» представляет собой попытку синтеза философии и религии с целью подвести научное основание под религиозные истины (Buczyński, 1842: I).

Идейными оппонентами В. Бучиньского остаются все те же авторы, что и в предыдущем произведении. Он выступал против сторонников естественной религии, отмечая, что разум без воспитания ничтожен, и поэтому естественная религия невозможна, поскольку она не знает всех необходимых правил и принципов (Buczyński, 1842: 10). К представителям естественной религии В. Бучиньский относит П. Бейля, Вольтера, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта и И.Г. Фихте. В лице этих философов он видит представителей основных противоборствующих его идеям направлений – скептицизма, немецкой трансцендентальной философии, атеизма (Buczyński, 1842: 68). Основными философскими авторитетами для него выступают Фома Аквинский и Отцы Церкви.

Проникновение идей полоцкой неосхоластики в доктринальное пространство Римско-католической церкви происходило благодаря деятельности Я.Ф. Ротана – выпускника Полоцкой академии, впоследствии генерала восстановленного Общества Иисуса. Увлекшись проблемой соотношения веры и разума, он пытался одновременно с представителями томистского кружка Д. Печчи найти новый способ существования религиозной философии. Так, например, в письме к С. Сорди, пытавшемуся обновить в своих работах систему томистской философии, он пишет: «Я замечаю, что многие хорошо умеют критиковать ложные системы, но когда дело доходит до представления собственной действительно прочной системы, мы попадаем в беду. Мне хотелось бы видеть курс, который дал бы развитие и утверждение естественного здравого смысла, хотя бы и при меньшем знакомстве со многими ложными системами, которые часто не производят ничего иного, кроме ослабления здравого смысла и даже веры» (Roothaan, 1940: 364). Эти поиски привели Я.Ф. Ротана к нескольким важным результатам: это реновация учебного плана Ratio Studiorum, популяризация духовных упражнений И. Лойолы, придание особого значения аристотелевскому томизму в истории католической мысли с одновременным акцентом на фигуре Фомы Аквинского как одного из наиболее выдающихся философов.

Таким образом, третий период характеризуется выходом за пределы историко-культурного пространства Полоцка и, как следствие, осуществлением влияния полоцких интеллектуалов на западноевропейское проблемное поле. Это и вышедшие в Вене и уже упомянутые произведения В. Бучиньского, и активная деятельность по созданию новой философской системы Я. Ротана, завершившаяся позже в трудах его последователей созданием неотомизма как официальной философской доктрины католической церкви.

Заключение

В эволюции традиции полоцкой неосхоластики прослеживается несколько этапов, имеющих свои характерные особенности. Первый связан с осмыслением философских вызовов эпохи, второй – с попыткой их творческой обработки, третий – с формированием ответов, позволявших религиозной философии конкурировать с философскими вызовами времени.

Одновременно следует отметить, что все три рассмотренные этапа развития полоцкой неосхоластики: генезис, институализация и трансфер, несмотря на все их формальные отличия, объединяет общая тема поиска ответа на вопрос о том, каким образом соотносятся философия и религия. Для первого этапа этот ответ был сформирован еще в духе апологетической позиции, последние два представляют собой попытку разработать систему, позволяющую конкурировать с представителями современной авторам нерелигиозной философии. Основанием такой системы становится томистская идея гармонии разума и веры.